Герцогиня и «конюх»

– А-а, господин обер-камергер Бирон! – громко произнес Дмитрий Голицын.  – Весьма рады видеть вас, а ее высочество благодарим за почетный прием.

Все трое обменялись с тайным другом герцогини рукопожатиями.

– В добром ли здравии изволит пребывать ее высочество? – осведомился князь Алексей Долгорукий.

– По милости всемогущего Бога ее высочество вполне здорова,  – ответил Бирон.

– Прежде чем нам предстать перед ее высочеством, любезный господин Бирон, нам оправиться бы надо,  – произнесли князья Голицыны.

– Прошу вас, ваши сиятельства, следовать за мной! – вновь низко поклонился Бирон.

Он великолепно играл роль робкого, покорливого слуги своей повелительницы. Дерзкий, надменный фаворит сразу стушевался в нем.

Это, по-видимому, произвело отличное впечатление на спесивых вельмож-«верховников», которые в эти смутные дни являлись фактическими хозяевами – правителями России.

«Послам» было отведено помещение старого курляндского герцога, и здесь они могли оправиться после дороги, облачиться в парадные туалеты. Заботливость и предупредительность Бирона простерлись до того, что в охотничьем кабинете был заранее приготовлен стол, уставленный лучшими винами и прихотливыми яствами.

– Не угодно ли, ваши сиятельства, подкрепиться после длинной, утомительной дороги? – предложил Бирон.

Он знал слабость младшего Голицына и Алексея Долгорукого к вину.

– Что ж, можно,  – ответили они.  – Вы – очень обязательный человек, господин Бирон. Мы постараемся отплатить вам за ваше митавское гостеприимство. Ах, если бы вы только знали, с каким делом пожаловали мы сюда!

«О ослы, ослы! Вы мне отплатите! Нет, вы вот поглядите, как я вам отплачу!» – пронеслась в голове Бирона злобно-торжествующая мысль.

Прошло несколько времени.

– Ваше высочество и ваша светлость! – звучно произнес Бирон, распахивая дверь в тронный кеттлеровский зал.  – Имею высокое счастье оповестить вас о прибытии высоких и славных членов Верховного тайного совета: князя Долгорукого и князей Голицыных.

Первым за Бироном стоял Алексей Долгорукий, чуть-чуть позади – оба брата Голицыны. Анна Иоанновна сидела на своем скромном герцогском троне.

– Я более чем рада видеть вас, господа князья!..  – важно произнесла она.

Все трое подошли к «захудалому» трону и, приветствуя герцогиню, поцеловали ее пухлую руку.

– Находитесь ли вы, ваше высочество, в добром здравии? – произнес Дмитрий Голицын.  – Едучи сюда, мы все время молили Господа Бога об этом.

– Спасибо, князь Дмитрий, я здорова. А ежели бы и была больна, какая кому от того печаль могла приключиться?

– Упаси Боже! Ваша жизнь, ваше высочество, драгоценна для России!..  – торжественно сказал Долгорукий.

– Моя жизнь драгоценна для России? – усмехнулась Анна Иоанновна.  – Это давно ли? С каких пор? И что такое я, забытая племянница великого государя, сосланная сюда, в чухонскую Митаву?

– Ваше высочество! – выступил князь Дмитрий Голицын.  – То, что вы изволили произнести, есть сущая правда. Негоже было так бессердечно поступать с племянницей великого императора. Ведомо нам все, что претерпели вы в эти семнадцать лет заточения в Митаве. Но наша ль в том вина? Разве мы являлись распорядителями судеб империи? Что мы могли поделать, когда и видели неправду? Не корите же нас за это, ваше высочество!

– Справедливо сказал брат,  – промолвил другой Голицын.

– Верно!..  – вздохнул князь Долгорукий.

– А теперь мы обязаны сообщить вам: император Петр Второй Алексеевич скончался. Ведомо вам сие?

– Ведомо.

– А ведомо ли вам, что у нас нет пока нового императора?

– И это ведомо,  – твердо произнесла Анна Иоанновна.

– Мы, ваше высочество, явились к вам по поручению членов Верховного тайного совета,  – начал опять Дмитрий Голицын.  – После кончины его величества возник вопрос: кому следует наследовать корону российскую. И вот тогда я первый подал свой голос за вас. Правду я говорю? – обернулся Голицын к брату и Долгорукому.

– Правда… Твое это дело, князь Дмитрий,  – ответили оба.

– Вы видите, ваше высочество, что я ни на минуту не забывал о той, которая томится в Митаве,  – о племяннице великого государя.

– Спасибо! – вырвалось у герцогини.

Князь Голицын продолжал:

– Одному Богу известно, сколько трудно мне и тем, которые разделяли мои взгляды, отстаивать царский престол для вас. Но я это сделал. Если вам угодно, вы с сегодняшнего дня – императрица всероссийская. Мы привезли вам корону.

– Мне?! – воскликнула Анна Иоанновна. Она хотела что-то сказать еще, но не могла уже: сильное напряжение нервов разрешилось истерикой.  – А-а-а-а-ах!.. А-а-ах!..  – забилась она на троне.

Произошла паника. Все бросились помогать будущей императрице.

Фрейлина Менгден совсем растерялась.

Но вдруг случилось чудо: сразу, моментально, Анна Иоанновна выпрямилась во весь рост и с совершенно спокойной улыбкой обратилась к послам:

– Это так… пустяки… худо со мной сделалось… Так вы корону мне привезли?

– Да, ваше высочество,  – низко склонился Голицын.  – Один росчерк пера – и вы – императрица.

– А что же я должна подписать? – как-то особенно экзальтированно спросила герцогиня.