Герцогиня в изгнании

— Всё-таки мстишь, — вдруг вздохнул Кассиан и вместо того, чтобы разозлиться, опять меня поцеловал, но уже не так тягуче, как до этого. Его прикосновение было лёгким и коротким, словно он боялся увлечься. И пока я поражённо хлопала ресницами, пытаясь уложить в голове, что мужчина в моих объятьях очень догадлив, а так же умеет оставаться сдержанным, на коварных губах Кассиана расползлась усмешка, и он выдал: — Неважно, что тебя спровоцировало. Важен только результат.

— И тебе совсем не обидно? — ошарашенно выдохнула я. Ведь где это видано, чтобы мужчину не задело нечто подобное?

Полюбовавшись моим вытянутым лицом, Кассиан хмыкнул и ехидно произнёс:

— Нет, ведь есть куда более простой способ проверить наличие магической брачной связи. Мне достаточно было тебя обнять и подумать о неприличных вещах, — и столько смеха прячется в бархатном голосе, что на меня вместо стыда за свою глупость накатывает веселье. Правда, его, оказалось, легко развеять всего одной фразой: — Но твой метод, и то, что для его исполнения ты выбрала меня, говорит о многом.

— Ах ты, самоуверенный гад! — возмутилась я, принявшись стучать кулачком по крепкому плечу, пока Кассиан громко смеялся. Чтобы прервать град из моих ударов он вдруг подбросил меня, заставив испуганно втянуть воздух, а затем ловко поймал на руки. И прежде чем я опомнилась, уже вновь оказалась сидящей на диване в кабинете. При том в полном одиночестве — кое-кто поспешил унести ноги до того, как я приду в себя!

Кассиану ещё хватило наглости перед уходом бросить: «как вернусь, продолжим». Каков наглец! Да я только что, кажется, выпустила трехглавого пса из чистилища, и он меня теперь проглотит не жуя!

Накрыв лицо ладонями, я разочарованно замычала, но при этом мне так и не удалось до конца изгнать глупую улыбку с лица. Воспоминание о поцелуе так же приятно грело душу, нашептывая, что на самом деле я всё сделала правильно. Так и должно было быть.

Разрываемая опасениями и уверенностью в своих действиях услышала, как рядом кто-то тяжело вздохнул. От неожиданности я по-детски раздвинула пальцы, чтобы посмотреть в образовавшиеся щелочки на источник звука. На меня смотрели очень опечаленные золотистые глаза.

— Шейт, что случилось? — встрепенулась я, отнимая ладони от лица и спешно приглаживая растрёпанные волосы. Заметив, что сидящий на противоположном диване упырь скуксился ещё сильнее, всё поняла и, не дождавшись ответа, просто сказала: — Я тебе уже говорила, твои чувства вызваны наличием моей крови в твоём организме. Знаю, что тебе не верится, но со временем синдром птенца пройдёт. Нужно лишь немного потерпеть.

— Тогда почему? — тихо спросил Шейт, в тёплом свете камина совсем не похожий на хладного упыря. — Почему мне кажется, будто я сейчас сгорю изнутри? Мои чувства к вам пылают, словно лесной пожар, и естественно мне не верится, что это иллюзия, оставленная обращением.

Мне хотелось его утешить, погладив по голове, но этого было делать нельзя. Так что пришлось искать для него утешение в словах:

— Знаешь, любовь не должна быть похожа на огонь, потому что он сжигает всё на своем пути, а потом и вовсе гаснет. И мне не хочется верить, что такое великое чувство способно лишь оставить после себя пустоту.

— Тогда на что она похожа? — удручённо спросил Шейт, при этом очень внимательно меня слушая.

Немного поразмыслив и подобрав слова, я в итоге ответила:

— Не берусь утверждать, что моё мнение верное, но по мне любовь имеет больше общего с проклятьем. Если это и правда любовь, а не влюбленность, или же ярко горящая страсть, то она навсегда останется с тобой. Её ничто не заставит исчезнуть: ни дождь из слез, ни отсутствие “дров” из нежности, ни даже утрата леса, где ей должно гореть. Потому если любовь можно сравнить с огнём, это что угодно, но не она.

— Очень похоже на правду, — изрёк Шейт, чтобы тут же внезапно спросить: — Значит, вы любите его? Кассиана?

Растерявшись, посмотрела на ладонь, где находился его знак и, пожав плечами, тихо ответила:

— Ещё рано об этом судить. — А затем, посмотрев снова в глаза упыря, добавила: — Но мне кажется, всё к тому и идёт.

— У вас есть муж, — напомнил Шейт не иначе как в отместку.

— С которым я собираюсь развестись, как только одолею Альберта, — напомнила, совершенно не чувствуя угрызений совести. Ведь я прекрасно помнила чем, а точнее кем Вилейт был занят целый год, давая мне тем самым время нарастить силы. — Вилейт в любом случае хороший человек, — признала очевидное, — хоть он и поступал иногда очень сомнительно, в итоге мой в будущем бывший муж всё же смог сделать правильные выводы. Но наши с ним пути разойдутся.

Понемногу расслабляясь, и, кажется, принимая мой выбор, Шейт предупредил:

— Он точно будет против развода. Кто захочет потерять женщину, обладающую такой силой?

— А кто осмелится насильно удерживать такую женщину? — усмехнулась я, радуясь уходящему напряжению. — Вилейту придётся смириться. Тем более в качестве утешения он получит корону Валлиса.