Гесериада

В ссылке старик Санлун стал промышлять ловлей горностаев-оготона[40] поблизости от двух-трех голов своего скота. В иной день добывал он по десятку, а в иной по семи-восьми штук. А Гекше-Амурчила собирала топливо. Один раз, отправляясь за топливом, видит она — ходит и пристально на нее смотрит такой странного вида ястреб: сверху — птица, а снизу человек. Гекше-Амурчила окликнула его и спросила:

— Почему это ты сверху похож на птицу, а снизу на человека? Что это значит?

Ястреб ответил:

— Сверху я как птица в знак того, что род мой свыше — непостижим. Снизу же я как человек в знак того, что мне надлежало бы принять тленную плоть. От имени верховных тэнгриев ныне я ищу достойную женщину, чтобы возродиться в мире, и, сколь ни надобно здесь возрождаться, все же я родился бы только у такой достойной женщины. Иначе мне пришлось бы остаться, как я есть. И, проговорив эти слова, ястреб улетел.

Когда, затем, в восьмую ночь первой луны, Гекше-Амурчила возвращалась домой с топливом, на пути она встретила такого необыкновенного великана, что при виде его со страху упала в обморок... Пролежав так некоторое время и придя в себя, она воротилась домой, а рано утром, по выпавшему мелкому снегу, она отправилась тою же дорогой, по которой принесла топливо, и найдя следы своих каблуков, тут же по следам увидела, что уходил человек со следом в целую сажень, алда-дэлим.

«Что же это за человек с таким огромным следом», — подумала она и пошла по его следам, которые привели ее к пещере в огромной скале. Подойдя настолько, чтобы можно было видеть, что делается в пещере, Гекше-Амурчила заглянула, и вот видит его: сидит он на золотом троне, с бунчуком из рябого барса; сидит, облокотись на ручки своего золотого трона, в шапке из рябого барса, в шубе из рябого барса, в сапогах-гутулах из рябого барса. Счищает иней со своей рябо-барсовой бороды и говорит:

— Как нельзя более устал я в эту ночь!

Увидав его, Гекше-Амурчила в испуге поспешно вернулась домой.

* * *

Разошлись по домам все триста языков живых существ, поднялась на небо и белая небесная дева, Арья-Аламкари. Тогда восходят на Куселенгский холм-обо жребьеметатели, Моа-Гуши и славный Дангбо, и ждут знамения: сбудется ли все, что предсказали они?

И в надежде, что сбудется, разошлись и они...

7 Рождение Гесера

Когда Гекше-Амурчила возвратилась домой, она вдруг так располнела, что не в силах ни стоять, ни сидеть. Пятнадцатого числа утром старик берет свой силок и собирается отгонять скот, но перед самым его уходом Гекше-Амурчила говорит ему:

— Зачем ты уходишь? Во мне как будто бы раздаются детские голоса: я очень боюсь оставаться одна — побыл бы ты сегодня со мною.

— Если буду все время сидеть около тебя, — говорит ей старик Санлун, — то кому же добывать оготона и присматривать за двумя-тремя моими скотинами; а не добывать оготона, так чем же и кормиться?

Не согласившись остаться дома, старик ушел, поставил силок и, добыв семьдесят оготона, принес их на спине в юрту, сваливает и, присев, радостно думает: по сравнению с прежними днями сегодня я добыл слишком много; должно быть, и в мой дом пришло счастье!

Санлун прибрал оготона и опять ушел.

После полудня, уже под вечер, во чреве матери стало вдруг раздаваться пение детских голосов. Один голос поет так:

— Вот возрождаюсь я, Боа-Донцон-Гарбо. Тело мое хрустальное, зубы белоснежные, голова — птицы Гаруди с кудрями злато-желтыми, а по концам волос у меня как будто рассыпаны цветы с дерева Ута. А возродившись, я сделаюсь властнейшею высших тэнгриев.

Другой голос поет:

— Вот возрождаюсь я, Арья-Авалори, все озаряющая ясным светом, палево-красноликая. Сверху я как человек, снизу — как змей, царь драконов. А возродившись, я стану владычицей преисподних драконовых ханов.

Поет затем третий голос.

— Возрождаюсь я, Чжамцо-Дари-Удам-Уткари белоснежная, сиянье которой осияет десять стран света. А возродившись, я буду владычицей фей-дакинасс десяти стран света.

Послышался и еще один голос:

— Возрождаюсь я, Гесер-Гарбо-Донруб. Верхняя часть моего тела исполнена признаков будд десяти стран света, средняя — четырех великих тэнгриев, нижняя — великих царей драконов. А возродившись, буду я милостивым и премудрым Гесер-ханом, государем сего Джамбутиба.

— Увы мне, горе мне, — стонет мать. — Как это могло случиться, что мною зачаты и рождаются будды? Мною, которая, по ненадобности и простым-то смертным изгнана в пустыню у слияния трех рек? Вернее, что зачала я и рождаю демоново отродье.

— Вашему негодному отцу, — продолжает она, — вашему отцу, старику Санлуну, не до того, чтоб еще вас нянчить: его самого-то некому кормить. И не то что вас вырастить и воспитать, он и меня-то не в силах прокормить в этой черной полуюрте с птичье гнездо.

И она порешила выкопать девятиалданным[41] железным колом для рытья корней растения гичигэнэ[42] яму на всех четверых сразу:

«Вот где я вас убаюкаю!» — думала она, как вдруг раздался голос: