Гесериада

И вот уже налагает жадную руку Асмай-нойон на все драгоценности, милые сердцу доспехи мои и на мою Рогмо-гоа, чудесною силой добытую. Горе мне, родимая! Что же теперь делать?

Услышала его молитву бабушка Абса-хурцэ.

— Беда! — говорит она. — Обгоняемый смертным, плачет мой бедный соплячок Цзуру. Поди сюда, Бова-Донцон! Ты возьми под свое попечение шелудивого гнедка, а я попробую угостить одной штукой Асмай-нойонова коня. И при этих словах вдвоем появляются они рядом на небосклоне. Под рукою Бова-Донцон гнедой третьяк принимает свой настоящий вид семилетнего гнедого коня, мчится он, с хрустом грызя удила. А бабушка Абса-хурцэ пронзает сизого коня огненной стрелой насквозь, через обе его подмышки. Сделав несколько прыжков, сизый конь пал распростертый, а третьяк на четвертом-пятом поприще идет к последней черте с расстояния, которое проскачет жеребенок-третьяк. Встает Асмай-нойон и со слезами причитает: «Горе! Что случилось со мной!» А гнедой конь бросает на ходу:

— То была очередь хрустеть удилами сизому коню, а теперь пришел и мне черед похрустеть удилами!

А Цзуру передал своему старшему брату, Цзаса-Шикиру, все эти полученные обратно драгоценные доспехи и возвратился домой.

* * *

Продолжая неистовствовать, объявляет на другой день Цотон-нойон: пусть возьмет за себя Рогмо-гоа тот человек, который одним выстрелом застрелит буйвола и срежет у него тринадцатипозвонковый хвост.

Весь улус устремился на охоту. Между тем Цзуру, настигнув буйвола и угодив ему между глаз, убивает его наповал детской стрелой — шихинек из простого пихтового лука-аланкир — и срезает у него тринадцатипозвонковый хвост. Подъезжает к нему Цотон-нойон:

— Милый мой Цзуру! Отныне обещаю не только не бранить и не бить тебя, но буду считать тебя милее родных своих детей: только отдай мне тринадцатипозвонковый этот хвост!

— Хорошо, дядюшка, отдам! — отвечает Цзуру. — Что такое для меня хвост? Но так как я уже начинаю охотиться с настоящим недетским сайдаком, то ты, в свою очередь, дай мне свою знаменитую стрелу-исманта.

— Что значит для меня стрела? — говорит Цотон. — На, возьми ее! И отдал, а Цзуру передал ему хвост, от которого волшебством незримо отрезал три позвонка и оставил у себя. Тогда Цотон-нойон направляется к общей облаве, цепь которой к концу охоты уже смыкается, и громким голосом кричит:

— Мне достается убить буйвола и срезать его тринадцатипозвонковый хвост! Я и возьму себе в жены Рогмо-гоа!

— Тогда подбегает к нему Цзуру:

— Дядя Цотон! Ты преступный и наглый лжец! Ведь когда я убил буйвола и срезал его тринадцатипозвонковый хвост, не ты ли подъехал ко мне и стал клянчить: «Милый Цзуру! Отныне впредь обещаюсь не бить тебя и не бранить, но жалеть тебя больше собственных детей, только отдай мне этот хвост!» И разве на это я не ответил тебе: «Что значит для меня хвост, дядюшка?» Но так как я начинаю уже охотиться с настоящим сайдаком, то ты в свою очередь отдай мне свою знаменитую стрелу исманта. И разве ты не отдал мне ее со словами: «Что значит для меня стрела!» — При этих словах Цзуру вынимает стрелу и показывает ее всем.

— Вот так штука! — вскричал Цотон. — Посмотрите, какова наглость этого негодяя! Разве теперь не ясно всем, что он украл эту стрелу у моих кладовщиков на тот случай, когда станут забирать его жену, и смеет при этом зря огрызаться?!

— Что несправедливого в моих словах? — отвечает Цзуру. — Лучше ты-то сам хорошенько посмотри, цел ли у тебя буйволиный хвост? — Смотрит Цотон, а у хвоста не достает трех звеньев-позвонков.

— Куда же девались три позвонка? — спрашивает Цзуру. — Цотон ничего не может ответить. Тогда Цзуру вынимает из-за пазухи и показывает всем три хвостовых позвонка и говорит:

— Я знал, что ты коварный лжец, и потому отдал тебе принадлежащий мне буйволовый хвост лишь тогда, когда взял себе от него три звена. Разве теперь это не ясно всем?

Со стыда Цотон-нойон повернулся и уехал.

* * *

В ту же ночь Цзуру украл у Цотон-нойона и зарезал черную лошадь, которая стоила сто восемь хайныков. На другой день Цотон-нойон, ведя след, обнаружил мясо своей лошади. И вот, взбешенный до крайности, он собирает тибетскую и тангутскую дружины и является с намерением убить Цзуру.

Впереди всех идет в панцире и полном вооружении Цотон-нойон. Тогда Цзуру, обернувшись юношей-великаном с красно-желтым лицом, вынимает из своего кисета для огнива свой славный лук Дагорисхой и начинает его натягивать. Когда же Цзуру натягивает свой лук, раздается такой грохот, как от тысячи голосов громоносных драконов. Цотон-нойон бросился бежать первый.

* * *

На следующий день Цотон-нойон опять назначает состязание на таких условиях: тот возьмет себе в жены Рогмо-гоа, кто сможет в один день охоты убить десять тысяч буйволов и мясо их поместить в желудок одного из них; а также найти брод через реку Уктус. Идут все охотники, сколько их ни было. Так как у Цзуру не было ни лука, ни стрел, то Рогмо-гоа приносит ему лук и стрелы своего верблюжьего пастуха и, подавая, говорит:

— На-ка, возьми, Цзуру, да попробуй, натягивая, сломать его!