Гештальт-терапия. Отношение и Практика атеоретического эмпиризма

Фритц предлагал не только нечто особенное, он вышел на совершенно иной уровень самореализации и авторитетности, как он достаточно ясно говорит в автобиографии, утверждая, что нашел «Тао и истину». Несмотря на то, что он иногда затушевывал такое признание (когда говорил: «Я еще не дошел до высшей ступени озарения, если только она есть»), его позиция была полной и завершенной, и это выражалось через естественное ощущение его авторитета. Мне кажется, что те из нас, кто встречался с ним, воспринимали его как воспринимают мастера Дзена - не потому, что у него какая-то особая добродетель, а из скрытого ощущения, что «он знает». И интуиция, конечно же, не подводила, поскольку это восприятие подтверждалось все снова и снова. В тех пределах, где это оставалось верным, заключался фактор его психотерапевтического успеха. Вот вам пример: Хиллел, его гостеприимный хозяин и учитель живописи в Израиле, говорит: «Нам не нужно было много разговаривать, мы читали мысли друг друга», - и добавляет, что он (Хиллел) был не просто художником, но и пытался писать, но оставил свои попытки: это было трудно и не совмещалось с семейной жизнью. Он разрывался между желанием высказаться и необходимостью уединения, чтобы писать, которое никак не давала его жена.- Он никогда не говорил об этом Фритцу, но Фритц сам однажды обратился к нему: «Хиллел, ты должен был стать не художником, а писателем. Но когда в конце концов ты станешь писать тебе потребуется отдельная комната, ключ от которой никогда не давай жене». В этом есть какое-то ясновидение. Он никогда об этом не говорил, но считаю, что именно его необычайной интуицией, а не какими-то теориями, объясняется то, как он работал.

Так чем же занимался Фритц в период, который я назвал «расцветом его гения»? Каковы качества его ума? Чем вызван его необычный успех? Я говорю о времени, когда люди стали стекаться в Эзален с Восточного Побережья - представители всех направлений психотерапии, включая психоанализ,- как будто чтобы увидеть чудотворца в действии.

А все произошло за один час терапии, прецедента которой не было. Иногда говорят, что Мильтон Эриксон был таким же гением. Если и есть кто, с кем можно сравнить, так это Эриксон, поскольку я сомневаюсь, что у Фрейда был такой же терапевтический гений, несмотря на его важный вклад в психологию и культуру. Мы почувствовали (а под «мы» я имею в виду Виржинию Сатир, Джерри Гринвальда, Уильяма Голдинга, Эйба Левицки и других из моей первой учебной группы), что стоим перед чем-то совершенно уникальным, абсолютно новым. Таким оно и было, хотя сегодня стало вполне обычным.

Элементом этого являлось нечто, называемое сегодня «диалогичным». Должен заметить, что хотя Фритц и знал о Бабере, лексика Бабера входит в Гештальт очень медленно. В основном использовалось старое (Нью-Йорское) слово «контакт». Мне оно несколько не нравится из-за его двусмысленности. Оно, конечно же, показывает правильное направление, однако под ним можно понимать сопротивление как с внутренним миром, так и с внешним, иногда оно обозначает сенсорный контакт, иногда моторный, а это совершенно разные вещи. Я думаю, полезнее было бы держать про запас слово «осознание» для контакта с переживанием. Также, когда мы имеем в виду межличностную ситуацию и заимствуем слово «контакт» из мира механики, в нем чего-то не хватает, поскольку им не удается передать большее, чем сенсорно-моторный контакт, что является наиболее существенной частью сенсорно-моторного контакта, контакта «от сердца к сердцу», от сущности к сущности или от центра к центру, что Бабер называет «столкновением» или «отношением». Несмотря на некоторое различие в баберовском использовании «столкновения» и «отношения», оба термина имеют связь с ощущением другого как субъекта, с ощущением другого кого-то вне пределов объекта мышления, манипуляции или, желания. Подход в способности воспринимать «другого» как «Ты», а «Я», которое выглядит как «Ты»,- вовсе не то же, что «Я», которое выглядит как «Это» (как говорит Бабер в начале своей работы «Я» и «Ты») - в этом подходе и добровольность, и необусловленность.

Полагаю, что у Фритца было нечто, развитое им до необычного уровня: способность присутствовать, быть. Присутствовать, быть в жизни, заставить другого прочувствовать свое бытие. Иногда он мог произвести из этого психотерапевтическую интервенцию. «Кто это мне говорит?» Когда однажды я ответил ему: «Я это говорю»,- он бросил: «Ты? Я не слышу тебя». Целью подобных высказываний является не внешнее поведение, когда кто-то смотрит на пол или на кого-нибудь другого, вместо налаживания непосредственного контакта. Иногда все внешние признаки контакта в наличии, но чего-то глубинного не хватает. [78] Ты говоришь со мной?»,- мог затем сказать Фритц: «Не чувствую, чтобы ты обращался ко мне». Это очень тонко. Это уже иная сфера - сфера личностной сути и бытия вне биологических аспектов.