Гештальт-терапия. Отношение и Практика атеоретического эмпиризма

Жажда ощущений есть часть всей жизни. Чаще всего она принимает формы желаний идти все дальше и дальше в ощущениях, не обращая внимания на те, что под рукой. Стремление к большему подменяет требование к глубине, которая могла бы стать нашим естественным режимом контакта с миром, если бы мы не были столь равнодушны к ней. Интуитивный поиск этой глубины или полноты осознания дан нам от рождения, но, потерпев в нем неудачу, мы ищем ему замены в окружающих нас стимуляторах: в насыщенной специями еде, в скалолазании, в скоростной езде на спортивных автомобилях, в соревнованиях, трагедиях на киноэкране.

Подход же Гештальт-терапии прямо противоположен. Переживание обретается не стимуляцией, а повышенной чувствительностью. Гешталист видит «пробуждение» в виде окружающей поддержки, не обязательной тому, кто «пробуждается» в себе, т.е. обращается к своим чувствам.

Техника Гештальт-терапии может послужить для возвращения пациента к контакту с его ощущениями двумя способами. Первый заключается в том, чтобы перестать избегать, не прикрывать переживания. Другой состоит в наделении нас энергией, чтобы мириться с содержанием осознанности в форме интенсифицированного внимания или осознанного преувеличения. Хотя оба эти подхода неразделимы, т.е. суппрессивную и экспрессивную техники можно представить как правую и левую руки психотерапевта, я поговорю о них по отдельности.

Глава четвертая. Суппрессивная Техника

«Вы когда-нибудь участвовали в том, что происходит в групповой терапии? Каждый мечет свое мнение на жертву, все интерпретируют всех. Аргументы, словесный пинг-понг, в лучшем случае это атака типа: «Вы, мой дорогой,- прожектер,» в худшем - плаксивое представление: «Ах, я несчастный». Так какого же роста вы ожидаете в подобных клубах по самоусовершенствованию?»

Фриц Перлс

Первым необходимым условием для ощущения того, что мы потенциально можем ощутить - это перестать заниматься посторонним. Наши действия, далекие от восприятия и выражения, настолько нас перегружают, что мы вряд ли способны уделить внимание тому, в чем мы в данный момент живем. Если бы мы только смогли перестать играть в свои привычные игры, то обнаружили бы, что ощущения - это не то, что нужно искать, а наоборот, их невозможно избежать. Как мы говорили раньше, мы и в самом деле все время что-то ощущаем, но на уровне просто касания, который мы никак не идентифицируем. Наши глаза видят, мы же сами - нет. Грезы напоминают, что мы не осознаем увиденное, заявляют, что «они» знают, а «мы» - нет.

Чтобы ощущать, мы должны присутствовать, быть здесь и сейчас. Мы не можем «ощущать» (а только воображать) то, что уже прошло и чего нет. Реальность, она всегда сейчас. Даже в воспоминаниях - здесь реальностью является наш теперешний акт воспоминания, наше желание вспомнить, наше реагирование, здесь и сейчас, на воспоминания.

В обычной беседе для настоящего места мало. Больше всего времени уделяется анекдотам, планам на будущее, коммуникативным установкам или мнениям. Даже наша собственная ментальная активность не концентрируется на настоящем. Большая часть ее состоит из предвкушений, воспоминаний, фантазий и подходящих случаю игр. Мы, Гештальт-терапевты, смотрим на подобное с подозрением.Ведь каждая из этих активностей составляет нашу легитимную и функциональную способность, а мы почти все время используем такие способности не на функциональные, конструктивные цели или хотя бы на удовольствия, а как эквивалент механических развлечений в виде постукивания пальцами или бездумного рисования. С точки зрения Гештальта, подобные занятия, отвлеченные от настоящего, представляют собой акт избегания настоящего.

Посредством простого приема прекращения любых занятий, кроме ощущения, и терапевт, и пациент вполне могут испробовать верность данного вывода.

Ощущение не делания ничего, кроме внимания к содержанию осознанности, может привести, как при усвоении психоделического вещества, к самоценному контакту с реальностью или к интенсивному дискомфорту. Лишенные наносного, наши отношения к самим себе и к нашему существованию становятся очевидными. Особенно это касается негативных отношений. Можно чувствовать себя стесненно, неудобно, хотеть высказаться или превратить все в шутку; можно чувствовать себя глупо, ощущать свою неинтересность для других. Если так, то не стоит удивляться, почему мы так мало находимся в настоящем и так много в фантазиях и размышлениях. Если мы пережили урок осознанности как неприятный или болезненный, нам не составит труда принять, что тенденция жить в прошлом, в будущем или в абстракции способствует избежанию такого дискомфорта.