Гессенская волчица

На следующий день Зубатов был назначен начальником петербургского охранного отделения с производством в следующий чин. Для России это назначение стало полной неожиданностью. Впервые во главе охранного отделения оказался не жандармский офицер, а штатское лицо, да ещё с претензией на свою исключительность.

Получив извещение о своём назначении, Зубатов набрался наглости телеграфировать Плеве, что он готов принять должность при условии, что ему будет дозволено забрать в Петербург часть Летучего отряда филеров вместе с мастером сыскного дела Медниковым.³³⁶

Глава 41

19-е  апреля принесло новости из далёкой Персии. Шах Наср-Эддин, дружественный России, пал от руки убийцы. Канцлера это встревожило, ибо нарушало его планы относительно Персии. Но пока что его занимало другое. Назначенное заседание Комитета министров обещало быть непростым, ибо должны были решаться важнейшие вопросы развития экономики и финансового устройства России. Комитет министров был органом коллегиальным, решения принимались большинством голосов. Разумеется, что последнее слово всегда было за Императрицей, и она могла, если считала необходимым, не согласиться с большинством, а утвердить мнение меньшинства. Но для канцлера было важно, чтобы на его стороне было большинство.

Кроме собственно министров в состав Комитета по закону входили и иные лица – председатель Государственного Совета, председатели департаментов Государственного Совета, Государственный секретарь.

Ведавший в Государственном Совете бюджетными вопросами статс-секретарь Сольский³³⁷ хотя и считался знатоком своего дела, но по характеру был человек чрезвычайно осторожный, чуждый каким-либо изменениям в государственной жизни. К тому же после перенесённого семь лет назад апоплексического удара он лишился подвижности обеих ног и мог передвигаться только при помощи двух палок. Председатели двух иных департаментов, Стояновский³³⁸ и Островский,³³⁹ были людьми весьма почтенного возраста и слабого здоровья.

Великий Князь Александр Михайлович, совсем недавно ставший членом Комитета министров, был на стороне канцлера. Сергей Александрович во многом ещё сомневался, а вот отставной генерал-адмирал Алексей Александрович непременно должен был выступить против любых преобразований хотя бы потому, что они предложены графом Игнатьевым.

Заседание Комитета министров началось ровно в 10 часов в Белом зале Мариинского дворца. Расположившись в окружении великих князей, канцлер объявил повестку, хотя все присутствующие и так были осведомлены о том, какие вопросы выставлены на обсуждение.

Вопрос о введении государственной монополии на добычу платины, ртути и марганца был первым. Князь Абамелек-Лазарев привёл цифры, которые ясно доказывали, что Россия, обладающая исключительными возможностями по добыче платины, вместо того, чтобы диктовать свои условия и извлекать максимальную пользу, позволила заграбастать всё английской фирме «Джонсон, Маттей и К°». Гордые бритты, ставшие истинным хозяином платинового Урала, заключили с владельцами крупных приисков длительные контракты, в которых цена устанавливалась на пять лет вперёд. Россия добывала платины в 40 раз больше, чем все остальные страны, вместе взятые, но вывозила за границу исключительно сырую платину. Англия же, не добывая ни одного золотника платины, но обладая аффинажным заводом, стала монополистом и получила возможность устанавливать произвольные цены.

Аналогичная ситуация сложилась с марганцем, без которого стало невозможным стальное производство. В 1893 году в России было добыто 244 972 пуда марганцевой руды, а во всём остальном мире – только 195 157. Снабжая все промышленные страны марганцевою рудой, Россия сама не имела производства ферромангана, ввозя его во всё возрастающем количестве из тех же государств, в которые поставляла сырьё. Разумеется, что добыча марганцевой руды в России находилась в руках иностранцев.

Министр промышленности поведал, что уже утром 19-го апреля поступило прошение прусского подданного Ротштейна³⁴⁰ и гражданина Северо-Американских Соединенных штатов Смита о разрешении учредить им «Никополь-Мариупольское горное и металлургическое общество» для разработки марганцевых руд в имении Великого Князя Михаила Николаевича, находящемся в Екатеринославской губернии.

Михаил Николаевич, услышав своё имя, оживился.

– Мне мой управляющий что-то говорил по этому поводу, – пояснил он. – А кто такой этот Ротштейн?

– Прошу прощения, Ваше Высочество, но Ротштейн – это хитрый еврейский прохвост, весьма приближённый к Ротшильдам. Господин Витте в своё время сделал его вхожим в наше Министерство финансов.

– Ко мне он не ходит, – проворчал Плеске, недовольный упоминанием его ведомства.

– Я не знаю, куда он нынче ходит, но я никогда не соглашусь отдать этому прохвосту русский марганец! – голос Абамелек-Лазарева звучал твёрдо и уверенно.

– Позвольте, Семён Семёнович, но что же дурного Вы узрели в намерении Ротштейна? – спросил граф Пратасов-Бахметев.³⁴¹ – Создаст он акционерное общество, поставит заводик, начнёт работать. Выпи-