Гессенская волчица

– Я согласна с Вами, Николай Павлович… Я помню, что я русская царица, хотя и внучка британской королевы. Я сделала свой сознательный выбор, когда приняла православное крещение и пошла под венец с покойным Государем…

– Британия лелеет мысль о создании железной дороги от Капштадта до Каира, а затем и до Калькутты, чтобы таким образом соединить свои африканские и индийские владения… Однако Эфиопия лежит на пути, поэтому мешает Англии достичь желаемой цели. Британцы ныне оказывают поддержку Италии, а Россия в таком случае просто обязана поддержать негуса. Если же Эфиопия попадёт под покровительство Рима, то Англия будет иметь там полную свободу действий. Британия укрепит своё владычество как в восточной половине Африки, так и на Востоке вообще, а это явно противоречит интересам России. По крайней мере, в ближайшие годы…

– Мне понятна Ваша мысль, Николай Павлович…

– Своей главной целью, Государыня, – увлечённо продолжал Игнатьев, – я вижу создание из Абиссинии верного и преданного друга России. Нам нужен негус, который будет готов следовать нашим советам, чтобы, когда в том возникнет нужда, отвлечь внимание Европы на Африку и тем облегчить русскому правительству выполнение задач у себя на границах и за пределами последних. При наличии соответствующего вооружения негус способен выставить на своих границах грозную армию до ста тысяч штыков и держать таковую, сколько потребуется. Для тамошних условий такая армия будет представлять угрозу соседям. Это может оказать России великую помощь, а именно, при недоразумениях и усложнениях наших с Франциею, Англиею либо Италиею.

– Но сколько это будет стоить русской казне? – поинтересовалась Императрица. – Вы постоянно мне твердите, что лишних денег у нас нет.

– Ваше Величество! Министром финансов предоставлена записка относительно возможных наших затрат. Расходы от казны нужны минимальные, тем паче, что русская общественность уже готова к сбору средств в помощь эфиопам. Я думаю, что мы можем обойтись тем, что выделим из армейских запасов винтовки Бердана, некоторое количество горных орудий и огневых припасов. Основные расходы от казны потребуются для направления негусу наших офицеров, унтеров и врачебного персонала. Отдельно – командирование горных инженеров для поиска и добычи природных богатств.

– Можно ли надеяться, Николай Павлович, что те сказочные богатства Эфиопии, о которых так много говорят, окажутся реальными? Не мираж ли это, не очередная легенда, придуманная любителями мистификаций?

– Недра Абиссинии богаты не только золотом и серебром, Ваше Величество. Добыча их находится пока в зачаточном состоянии, и даже французы и итальянцы не особо там продвинулись. Но, как мне известно, там есть медь, железо, уголь, селитра, и русские промышленники просто обязаны опередить тех же французов. Там практически нет заводов и фабрик, но есть кофе и хлопчатник, и там есть слоновая кость. Я могу с уверенностью сказать, что Россия едва ли найдёт в ближайшее время другой рынок, более ей подходящий для сбыта товаров, чем Абиссиния. Я позволю себе напомнить о тарифной войне с Германией, которая завершилась не совсем выгодным для нас договором 1894 года. А торговая конвенция с дружественной нам Францией совершенно невыгодна России. Пошлина на наше зерно уже составляет семь франков, Ваше Величество, и мы можем дойти до тарифной войны с французами… В Европе нас не ждут, Государыня, и не особенно рады видеть наши товары. Там, как Вам известно, своих вдоволь…

Ледяные глаза Императрицы на мгновение оттаяли.

– Я верю Вам, Николай Павлович, я верю в Ваш талант дипломата и в Вашу счастливую звезду, пусть даже и авантюрную… Я жду доклада после того, как Вы пообщаетесь с Леонтьевым…

Глава 12

Реформы, одна за одной, сотрясали Российскую Империю. Реформа престолонаследия, реформа правительства, реформа еврейская… Господи, сколько же их ещё будет? Прошло всего три месяца после смерти Императора Николая Александровича, а его вдова и её окружение во главе с графом Игнатьевым изменили лицо государства так, что Россия стала считаться в Европе оплотом реакции и средневековья.

Канцлер давно хотел добраться до полиции, перешерстить её, навести там такой порядок, который будет способствовать эффективной борьбе с революционной заразой. Но граф Игнатьев не терпел суеты в делах и взялся за реформу полиции лишь после широкомасштабной подготовки. Хитрый дипломат и опытный разведчик, Николай Павлович оказался весьма рациональным администратором.

Пятнадцать лет назад граф Игнатьев уже выступал инициатором масштабных преобразований всей полицейской системы, но тогда к нему не прислушались, всё осталось на своих местах. Департамент полиции и жандармы работали по старинке, периодически отлавливая революционеров, но общая ситуация не изменялась.