Гессенская волчица

– В помещении могут быть лица, одетые в русскую военную форму. Никому не тушеваться, выбросить всех из здания, невзирая на лица и чины! А если кто будет артачиться – разрешаю хорошенько дать в рыло им, по-русски! Даже если он будет в генеральском мундире! Государыня всё простит! Там засели бунтовщики и наш долг – поскорее их разогнать!

Жандармы ответили раскатистым смехом, после чего двинулись к дверям Рыцарского дома. Через несколько минут они начали выводить на улицу холёных господ во фраках и пиджачных парах. Эксцессов не было. Но вот два дюжих жандарма выволокли на улицу человека в военном сюртуке с серебряным аксельбантом. На левом плече был виден генеральский погон, на правом погон был оборван и висел на честном слове.

Полковник Алексеев, узнав в задержанном генерала Шаумана, приказал накинуть на него шинель, но того уже перехватили финские констебли и бережно повели к карете. В это время на крыльце появились жандармы, которые на руках выносили почтенного субъекта с клинообразной седой бородой и усами. Обыватели узнали Леопольда Мехелина и стали кричать:

– Hävetkää! Hävetkää! ¹⁷⁶

Под эти возмущённые крики незадачливый ландмаршал полетел в снег.

Буквально через двадцать минут здание Рыцарского дома было очищено и взято под охрану. Никого задерживать не стали, оказавшиеся на холодной улице депутаты, чьи пальто и шубы остались в здании, спешили поскорее убраться.

К вечеру в Гельсингфорс стали прибывать эшелоны с частями 1-й Гвардейской пехотной дивизии. Семёновский полк выгрузился в столице. Гвардейские егеря поехали дальше, в Улеаборг. Измайловский полк отправился в Николайстад. Преображенский полк двумя батальонами должен был занять Або, а двумя – Тавастгус.

37-я пехотная дивизия также была переброшена по железной до-роге из Петербурга, заняв Куопио, Санкт-Михель, Выборг и Вильманстранд. Гвардейские стрелки выдвинулись следом.

Из Петербурга спешно вышли в конном строю в поход на Финляндию Лейб-Гвардии Казачий и Лейб-Гвардии Атаманский полки.

Глава 26

Утром следующего дня на Сенатской площади Гельсингфорса собралась огромная толпа. Более двух тысяч человек, среди которых было довольно много студентов и чиновников. Среди цивильных пальто и шуб густо мелькала форма финской полиции. Над манифестантами развевались десятки флагов, бело-синие финские и сине-жёлтые шведские. Некоторые демонстранты держали в руках наспех изготовленные транспаранты с надписями «Venäjän sika! Tule Moskova!»¹⁷⁷ и «Kei-sarinna Alexandra! Seuraavan pommi – sinulle!» ¹⁷⁸

Вышедшие к демонстрантам мятежные сенаторы призвали «всех свободных финнов» до конца сопротивляться посягательству на финляндскую конституцию. Генерал Ернефельт привёл на площадь своего зятя, композитора Яна Сибелиуса, который пытался что-то играть на скрипке, но крики возбуждённой толпы заглушили его музыку.

На Сенатскую площадь был направлен жандармский дивизион. Туда же выехал начальник штаба Финляндского военного округа генерал барон Каульбарс.¹⁷⁹ Он обратился к митингующим и предложил прекратить нарушать закон и разойтись. В ответ раздались оскорбления и свист. В жандармов полетели камни и пустые бутылки. Барон Каульбарс приказал командиру дивизиона приступить к разгону толпы.

Орлов не стал мешкать, и конные жандармы двинулись рысью на толпу. Финны, многие из которых были пьяны, оказали яростное сопротивление. Они пытались стащить жандармов с лошадей, чтобы в толпе расправиться с ними. В ход пошли древки знамён и транспарантов, ножи и трости. Неожиданно на площади прогремело несколько револьверных выстрелов. Флигель-адъютант Орлов, раненый в грудь и лицо, упал с коня. Ещё два жандарма были убиты.

2-й эскадрон Финляндского дивизиона был набран из добровольцев гвардейской кавалерии, которым не так давно пришлось усмирять студенческие беспорядки в Петербурге. Увидев, что финны начали стрельбу, кто-то из жандармов 2-го эскадрона крикнул: «Они с пистолями! Руби их, ребята!» Несколько минут на Сенатской площади шло побоище. Жандармы безжалостно рубили демонстрантов, стараясь достать тех, в чьих руках были транспаранты или флаги. На площади осталось несколько десятков трупов. Среди них труп сенатора генерала Ернефельта и его зятя Яна Сибелиуса. Остальные бунтовщики бежали, давя друг друга, пытаясь избежать копыт жандармских коней.

О произошедшем генерал-губернатор Шереметев незамедлительно телеграфировал Императрице и графу Игнатьеву. Здание Финляндского Сената было взято под охрану. Занятия в Императорском Александровском университете в Гельсингфорсе прекращались.

Полиция и жандармы пытались провести аресты финских политиков и общественных деятелей, настроенных явно враждебно, но большинство их уже успело скрыться.