Гетманы Украины

Зато Самойловичу был прислан указ, что когда он с воеводой придет к Днепру, ему следует обсудить с поляками возможность объединения сил в борьбе с турками. Алексей Михайлович повелевал обменяться заложниками, но соединять армии предписывалось только в том случае, если турки и татары придут к Дорошенко большими силами. Посовещавшись со старшиной, Самойлович послал ответ. Он писал, что не желает другого защитника, кроме православного монарха, уверял, что полякам нельзя верить и даже посылать к ним заложников. Гетман напоминал, как прошлой зимой поляки, находясь поблизости от турок, не только не предпринимали военных действий, но, наоборот, пытались заключить с султаном мирный договор. Поэтому, по его мнению, объединение с поляками ни к чему, кроме ссор, привести не могло. Старшина вторила гетману, что «полякам верить нельзя», и Ромодановский был того же мнения.

В течение всего лета указы выступать к Днепру навстречу полякам наталкивались на резкое противодействие Самойловича. Он подозревал, что польский гетман Д. Вишневецкий мечтал только о возвращении своих владений на Левобережье, и прямо заявлял: «Мне и всему войску нужно не то, чтобы все коронные и литовские войска пришли к Днепру, нам нужно, чтобы ни один поляк в этих местах не был».

Что касается Дорошенко, то его положение было уже совершенно безнадежно, и, разумеется, Самойлович стремился как можно скорее завершить эту агонию. Но и не считаться с реальной угрозой со стороны татар и турок он тоже не мог.

В середине августа 1675 года Самойлович выступил из Батурина, соединился с Ромодановским и вместе они переправились на Правый берег. Их встретило известие, что Дорошенко в присутствии Сирко присягнул царю.

Кошевой атаман Сирко был ревностным противником Самойловича и теперь сзывал казаков на раду, на которой должен был присутствовать и Дорошенко. Невероятно популярный запорожец сам представлял бóльшую опасность для гетмана в качестве конкурента. А еще большую опасность таила в себе «черная рада» (т. е. рада с участием рядовых казаков, «черни»), на чем настаивал Сирко. В этом случае Самойлович реально мог лишиться булавы. Поэтому гетман засыпал Москву письмами, уговаривая не верить Дорошенко. В частности, он обращался к Матвееву, уверяя, что тот просто тянет время, надеясь переждать зиму и дождаться турок¹⁷. В данном случае автору представляется, что Самойловичем руководили не столько «гонор» и желание, чтобы знаменитый Дорошенко лично «поклонился» ему, но искреннее неверие в то, что чигиринский затворник действительно сдался.

На Ромодановского уверения Самойловича произвели весьма благоприятное впечатление. Вероятно, сам воевода был смертельно оскорблен поступком Дорошенко, присягнувшего не ему, а Сирко.

Его усилия не пропали даром, и Алексей Михайлович поручил Самойловичу самому вести дела с Дорошенко. «Мы как прежде, так и теперь положили Дорошенково дело на вас, и вы бы поступали по своему рассмотрению, чтобы то дело до весны успокоить и к расширению не допустить». Самойлович расставил по Днепру крепкую стражу, чтобы не пропустить посланцев Дорошенко. По его приказу Переяславский полковник ходил на Черкассы.

Царь Федор Алексеевич. Портрет XVII в.

Самойлович не верил, что его соперник добровольно откажется от власти, и очень боялся его интриг с Сирко. Самойлович послал в Запорожье и к Сирко грозные письма, выговаривая им за самовольство. Он напоминал им про все те горести, которые принесли Украине Руина, многогетманство и гражданская война. «И так немного не 30 лет кровавым непрестанно, по Божию смотрению, за грехи наши, обливается потом… Каждый из молодцов добрых, Бога боящийся и правду любящи, знает, что западная сторона разорена благодаря Дорошенку, который возбудил против себя беды со всех сторон, поддавшись турецкому султану, под которым и последних людей потерял. А когда увидал, что мало там осталось, то, чтобы побыть некоторое время гетманом, призвал вас к своему расколу. Извещаю вам, что не надобно в этих городах наших никаких рад собирать и ничего у царского величества добиваться. Были уже в четыре года две рады»¹⁸.

В январе 1676 года Дорошенко наконец сдал сенджуки¹⁹, т. е. знаки своей власти, полученные от султана. Он отправил их в Москву со своим родственником Яненко-Хмельницким. Но при этом все равно отказывался вторично присягать и ехать в Москву. Он заявлял, что хочет остаться там, где родился, – в Чигирине. Самойлович нервничал и не верил Дорошенко.