Гевара по прозвищу Че

6 февраля, в день "покоя и восстановления сил", дозоры, направленные вверх и вниз по реке, так и не нашли ни одного места, где можно было бы вброд переправиться через нее. Кое-кто из партизан попробовал переплыть, но никому это не удалось. Пачо записал: "Я нырял в реку четыре раза; переплыть было невозможно".

На следующий день была предпринята попытка воспользоваться "очень большим и неуправляемым плотом, который сделал Пинарсс. Авангард переправился за две поездки, половина второй части колонны и моя одежда, но не мой рюкзак, отправились в третью. Расчеты Суареса Гайоля насчет предполагаемого места высадки оказались неверны, плот отнесло далеко вниз по течению, и вернуть его не смогли. Он разбился, и Вило Акунья принялся делать другой, который не был готов до 9.00 вечера", так что переправу оставшейся части второго подразделения пришлось отложить на следующий день.

На противоположном берегу реки отряд обнаружил все то же самое: одиночество и голод. Первая встреча у них произошла 9 февраля - они наткнулись на кампесино по имени Онорато Рохас, которому в дальнейшем предстояло сыграть заметную роль в судьбе партизан. Че познакомился с ним на следующий день: "крестьянин был абсолютно типичным, он не был способен ни понять нас, ни помочь нам, а также и представить себе, какую опасность влечет за собой его встреча с нами. Таким образом он потенциально опасен - наша безопасность для него абсолютно безраз- >, лична. Наш доктор подлечил его детей от глистов, одного из них от удара лошадиным копытом, и мы распрощались".

Той ночью Че изложил на бумаге свой сценарий: "Для начала я думаю совершить в течение ближайших десяти дней поход в сторону Масикури и привести всех товарищей в физическое состояние, подобающее солдатам". Он пояснил, что цель состояла в том, чтобы вступить в бой: "Мы попробуем провести его на реке Фриас, где будем разведывать другой маршрут".

Партизаны добрались до Масикури. Пачо радовался в своем дневнике: "Я вымылся с мылом. Это было великолепно". Начиная с того дня партизаны были вынуждены прорубать себе дорогу через джунгли при помощи мачете. При случайной встрече с несколькими кампесинос им удалось добыть немного еды. Даже Че, несмотря на его выдающиеся упорство и стойкость, начал выказывать признаки изнеможения: "Я ужасно устал, потому что мое нутро не согласилось принять умет1, и я не ел целый день". Было решено устроить 13 февраля дневку около жилища крестьян. Пачо признается в дневниковой записи: "Мы с Пинаресом отправились поискать зерна; это наша единственная пища уже в течение нескольких дней". Че поддерживал дисциплину; весь их скудный провиант выдавался в походном порядке. У него самого был номер 14.

В тот же день был расшифрован текст радиограммы из Гаваны, содержавшей новости по поводу активных переговоров с Боливийской коммунистической партией. Второй секретарь Хорхе Колье повторил, что "не имел никакого представления о континентальной направленности проекта. Но в таком случае они готовы принять участие в осуществлении этого плана, а детали их попросили обсудить со мной". Радиограмма сообщала также, что лидеры БКП Колье, Умберто Рамирес и Симон Рейес твердо обещали посетить отряд и что партия будет продолжать сотрудничество с партизанами в предварительно оговоренных направлениях. В ней говорилось еще и о том, что Хуан Лечин, партийный руководитель, пользовавшийся большим влиянием в среде шахтеров, которого Че уже встречал, проезжая через Боливию в пятидесятые годы, заявил о своей готовности присоединиться к вооруженной борьбе. Как ни странно, все эти известия о переменах, которые позволяли значительно расширить политический фронт партизанской операции, удостоились в дневнике Че только сухой фразы: "Посмотрим, как нам удастся выдержать столкновение с этой новой миротворческой атакой".

День за днем партизаны прорубали себе путь сквозь заросли, иногда встречаясь с крестьянами. Рацион был очень однообразным и скудным. От голода спасало зерно. Запись в дневнике Пачо: "Завтрак - суп из маиса. Обед - ничего. Ужин - немного маиса".