Гевара по прозвищу Че

Заручившись этой непрочной поддержкой и уверившись в том, что городская сеть начала складываться, Че решил отправляться в дальний разведывательный поход через три дня после того, как вернется провожавший посетителей Коко. Кажется удивительным, что Че первым делом стремился проверить своих людей, хотя и наверняка знал, что это могло привести к проблемам с любопытной полицией и старательно шпионившим соседом Арганьярасом, что без участия БКП городская сеть все еще представляла собой разрозненные клочья. Неужели он настолько торопился начать кампанию? 31 января оказалось последним днем, проведенным в лагере. Небольшая группа под командованием Оло Пантохи осталась для того, чтобы встречать пополнение и охранять базу. "Я поговорил с бойцами и дал им последние указания на время нашего отсутствия".

Цель разведывательной экспедиции состояла в том, чтобы установить отношения с местными кампесинос и попытаться в принципе избежать столкновений, хотя они и могли быть полезными для обучения группы, ее подготовки к трудностям партизанской жизни и усложнения обучения, которое, как многие предвидели, и без того должно было оказаться очень тяжелым. Пачо записал в дневнике:

"Завтра мы выходим, и я выбираю, что возьму с собой на прогулку. Всего так много, что я не знаю, что и делать: одеяло, рюкзак, гамак, 15 фунтов продовольствия - рис, бобы, зерно, сахар, кофе, хинин, рагу, суп, банка молока, банка сосисок, банка сардин, смена одежды, вяленое мясо, патроны, винтовка, журнал радиосвязи, тетрадь для занятий, пистолет, фляга..."

А вот запись, сделанная Че: "Теперь начинается настоящая партизанская жизнь, и мы сможем проверить бойцов. Время покажет, на что они способны и какие перспективы есть у боливийской революции". ^{31}

47. Зверский поход.

Партизаны вышли в экспедицию 1 февраля 1967 года. Она была рассчитана на двадцать дней, и хотя партизаны не искали конфронтации, "возможность столкновения с армией не исключалась", как Че сказал Инти Передо. После первого перехода Че записал: "Люди пришли несколько усталыми, но в целом выдержали хорошо. Вило, шедшему в тыловом охранении, мешал его вес, и он сдерживал всю группу. Пачо Фернандес Монтес де Ока был счастлив: "Сегодня я ощущал себя великим и пока что побил все рекорды, так как ни разу не отстал".

Отряд шел под дождем, изучая местность, так как их карты были неточны: "Этот ручей не может быть рекой Фриас, его вообще нет на карте". Че постоянно пытался "рисовать наши собственные карты, исправляя" цветными карандашами те, что у них были, помещая горные цепи и реки на верные места. Он много фотографировал.

Усталость начала сказываться на отряде 4 февраля, после ежедневных двенадцатичасовых переходов. "Мы шли по течению Ньянкауасу, что было довольно легко, но просто смертельно для нашей обуви; некоторые товарищи оказались теперь практически босыми. Люди устали, но все держатся очень хорошо. У меня забрали почти пятнадцать фунтов груза, и мне идти легче, хотя боль в плечах время от времени бывает невыносимой". По словам Инти, Че в своих дневниковых записях был чрезмерно бодр и представил проблемы, возникавшие во время похода, совсем незначительными. Путешествие оказалось чрезвычайно трудным, так как его маршрут проходил по девственным джунглям в сезон непрерывных ливней. Пачо отмечал: "Люди измучились. Леонардо Тамайо подхватил лихорадку, у Аларкона разнесло гланды, а я не могу есть".

И все это происходило в полной изоляции. "Мы не нашли никаких признаков того, что по реке за последнее время кто-нибудь проходил, но, согласно карте, мы рано или поздно должны натолкнуться на жилье". Карта была ненадежна, и Че постоянно исправлял ее. Режи Дебрэ позднее отметил:

"Область между Ньянкауасу и Рио-Гранде почти полностью необитаема. Обитатели ее сельских районов настолько же социально и экономически инертны, насколько джунгли действительно неизведаны, а многие места совсем не отмечены на карте. Все доступные карты этой области были полны пробелов, неточностей и ошибок в указании местоположения объектов".

5 февраля партизаны вышли к широкой реке, "в несколько раз шире, чем Ньянкауасу, которую невозможно было преодолеть вброд. Мы... нашли настоящую "рио-Гранде" "Большая река", и к тому же полноводную. В этом месте ширина реки составляла от восьмидесяти до ста ярдов, и в нее вливались другие реки". Пачо записал в этот день: "Че подпрыгнул от радости и сказал мне: Пачо, мы добрались до реки Иордан. Окрестите меня".

Но они все так же ни видели вокруг никаких признаков присутствия людей. "Есть признаки жизни, но старые, а тропинки, по которым мы пытаемся идти, исчезают в густом подлеске, и нет ни малейшего намека на то, что они используются". Наконец Че отдал приказ остановиться на дневку. На следующий день им предстояло попытаться форсировать реку.