Гезат

Увидев, что к нам приближается всадник, хищница отошла в кусты. К тем, кто ее не кормит, относится более насторожено.

Прискакал один из моих подчиненных и доложил:

— Римляне намного ниже города переправились через реку, стоят там каструм.

Германцы называют римлянами всех, кто служит легионером в обеих враждующих армиях.

— Много их переправилось? — задал я вопрос.

— Сигимар сказал, что больше легиона, — ответил гонец.

— Подожди меня, поедем туда вместе, — приказал я.

Не то, чтобы я не доверял Сигимару, но хотел сам посмотреть, что там и как. Информация была слишком важной, чтобы докладывать ее Гаю Юлию Цезарю без проверки.

Германский вождь все-таки немного ошибся. По новому наплавному мосту на левый берег Сикора переправились целых два легиона плюс вспомогательные войска. Они уже заканчивали строительство большого каструма, рассчитанного, как минимум, на шесть легионов.

— Следите за ними и дальше. Если на этот берег начнут переправляться другие легионы, сразу сообщите мне, — приказал я германцам и погнал коня рысью к нашему каструму.

Меня впустили в шатер главнокомандующего только после того, как сказал, что привез очень важное сообщение. Несмотря на жару, Гай Юлий Цезарь лежал с закрытыми глазами в походной кровати, укрытый шерстяным одеялом. После приступа эпилепсии у проконсула обычно озноб. Бледное лицо немного припухло, будто вчера перебрал, а сейчас мучается похмельем. Рядом за трехногим столиком раб Секст размешивал в серебряной чаше золотой ложечкой какое-то питье.

— О какой неприятности хочешь сообщить мне, галл? — не открывая глаз, слабым голосом спросил Гай Юлий Цезарь.

— Помпеянцы уходят. Два легиона уже переправились на левый берег Сикора и построили там большой каструм, — выпалил я.

Ни в коем случае не считаю себя врачом, но имею твердое убеждение, что приступы эпилепсии случаются от бездействия мозга. Когда ему не хватает напряженного мыслительного процесса или хотя бы эмоций, происходит наказание, после чего если ни первого, то второго становится с избытком. Что и подтвердил больной, начав стремительно выздоравливать. Прямо на моих глазах его лицо порозовело, а открывшиеся глаза были наполнены энергией. Скинув с себя одеяло, под которым лежал в тунике и шерстяных носках длиной до колена, проконсул сперва сел на кровати, а потом прыжком, словно изображал игривого козленка, соскочил с нее.

— Говоришь, уходят?! — радостно произнес Гай Юлий Цезарь, отмахнулся от раба, который протягивал чашу с питьем, и заверил: — Никуда они теперь не уйдут!

— Отряд моих подчиненных неподалеку от этого каструма. Сразу сообщат, когда будут переправляться остальные враги, — проинформировал я.

— Не будем им мешать! — улыбаясь, как ребенок, получивший долгожданную игрушку, решил он. — Подождем, когда переправятся все, а потом пойдем за ними следом!

— Мои всадники могут постоянно тревожить их, — подсказал я.

— Да, это не помешает, — согласился проконсул и обратился к рабу: — Секст, дай этому образованному греку большой мешочек, чтобы он почаще приносил мне хорошие вести!

Когда я вышел из шатра главнокомандующего, весь каструм уже знал, что помпеянцы удирают, причем меня приветствовали так, будто это я заставил врагов отступить. Звукоизоляция у шатра никакая, а возле него всегда вертятся любопытные легионеры. Это не считая охраны, которая всегда рада поделиться подслушанным с сослуживцами.

125

В нашем каструме стихийный митинг. Легионеры требуют, чтобы Гай Юлий Цезарь приказал им преследовать отступающих помпеянцев. Их даже не пугает то, что придется переходить реку Сикор вброд, что для малорослых может закончиться печально. Если переправляться по мосту, то на переход к нему и возвращение к месту напротив каструма на противоположном берегу уйдет весь световой день, за время которого противник сильно оторвется от нас. Судя по спокойной реакции проконсула, он сам и замутил эти волнения. Если бы приказал легионерам перейти реку, тогда бы недомерки ворчали на него, а так он подчиняется их желанию и не несет ответственности за их гибель в воде. На всякий случай Гай Юлий Цезарь распорядился расставить ниже по течению поперек реки всадников-галлов из недавно прибывших, чтобы отлавливали тех, кого собьет с ног и понесет течение. Оно все еще быстрое и сильное.

Нас эти хитрые маневры проконсула не интересует. При переправе через реку мы разве что замочим ноги и заодно помоем их. Чтобы не скакать в мокрой одежде и сапогах, мои подчиненные перед переправой раздеваются наголо и разуваются. Вода все еще холодная. Лошади с неохотой лезут в реку, зато быстро преодолевают ее. За те несколько минут, пока пересекаешь Сикор, ноги сводит. На противоположном берегу мы неспешно одеваемся и обуваемся. Германцы обмениваются шутками по поводу того, кто чем греб и кто что покарябал о каменистое дно. После чего хлынцой скачем вдоль берега вниз по течению реки. Ехать после купания приятно. Подмокшее седло не скрепит и холодит задницу.