Гезат

Древко не сломалось, поэтому перекидываю его нижнюю часть через голову Буцефала и роняю. После боя подберу. Все равно никто не утащит: слишком приметное. Следующим движением выхватываю из ножен саблю. Меня пытаются ударить спатой слева и справа. От первого удара закрываюсь щитом, второй отбиваю клинком сабли и сразу наношу ответный, отсекая незащищенную руку, густо покрытую короткими черными волосами. Раненого не добиваю, проталкиваю Буцефала вперед, чтобы дотянуться до следующего врага, который теперь чуть сзади меня пытается уколоть то ли коротким копьем, то ли длинным дротиком кого-то из германцев, орудовавших правее. Кривой клинок сабли врезается в недавно выбритый затылок ниже маленького кожаного шлема, напоминающего мисюрку. Алая кровь прыскает фонтаном из глубокой раны, мигом скрыв расколотую, светлую кость. Я подгоняю коня, чтобы дотянуться до кельтибера, который, развернув своего и расталкивая соратников, рвется в сторону ворот. Они тоже ворочают лошадей, желая смыться с этого опасного места, и не дают ему проехать. Вражеские всадники сдулись, как только приметный шлем их командира-римлянина исчез из поля зрения. Я догоняю этого труса и наношу рубящий удар по ближней левой ключице, первым делом рассекая кожаный ремень, на котором висел круглый щит из прутьев, обтянутых воловьей шкурой, а затем кожаную безрукавку, служившую доспехом. Видимо, парень из бедняков, собирался приподняться на службе у римлян, но так и погиб голодранцем.

Буцефал упирается грудью в крупы вражеских лошадей, мотает головой и, оскалив крупные желтоватые зубы, ржет тревожно и отказывается продвигаться вперед. Я не дотягиваюсь саблей до наездников, поэтому просто движусь в плотной массе, сжатый со всех сторон напирающими своими и удирающими чужими. Генеральный курс — ворота каструма. Из него выходили когорты, но всадники-кельтиберы вклинились в них, поломали строй. Напор наш был так силен, что враги перемешались и все вместе подались внутрь каструма. У меня появилось впечатление, что мы запихиваем в тюбик выдавленную зубную пасту. Не способные сдержать напор удирающих трусов, легионеры тоже развернулись и побежали в каструм. Следом за ними заскочили уцелевшие всадники и чуть не затолкали меня напирающие германцы.

Я развернул коня и, огибая плотную группу германцев, которые, еще не остыв от боя, размахивали спатами и копьями и вперемешку с руганью призывали врагов сразиться, как мужчины, поскакал к тому месту, где выбросил копье. Нашел его не сразу, потому что лежало под двумя трупами. Оба молодые юноши в кожаных куртках с короткими рукавами и кожаных шапках, похожих на ушанки. Тоже, видимо, крестьянские дети, решившие поискать удачу в римской армии. Лошадей им выдал Луций Афраний, реквизировав у богатых землевладельцев. Теперь землевладельцы останутся и без батраков, и без лошадей.

Пока германцы занимались сбором трофеев и креплением связок оружия и узлов с доспехами, одеждой и обувью на захваченных лошадей, помпеянцы получили, наверное, втык от отцов-командиров, оклемались немного и опять вышли из каструма, причем сразу из трех ворот. На этот раз первыми шли легионеры. Мы изобразили атаку на ближнюю когорты, заставили ее остановиться. К ней подтянулись другие, образовав фалангу. Мы вертелись перед их носом, обменивались оскорблениями и проклятиями, но не нападали. При всей своей воинственности погибать зазря германцы не желали. Да и незачем были эти жертвы. Голова колонны под командованием Гая Юлия Цезаря уже прошла траверз вражеского каструма. Даже если бы помпеянцы пошли к горам прямо сейчас, и им никто не мешал, большой вопрос, кто добрался бы к ущелью первым. Они не пошли, потому что сперва надо было разобраться с нами.

Мы промурыжили их еще часа полтора, пока наша колонна не достигла ущелья и не начала сходу строить там каструм. Всё, помпеянцам путь к отступлению перекрыт. Теперь им надо или прорываться с боем, или возвращаться к Илерде и сидеть там на голодном пайке, ждать помощь, которая приходить не торопилась. Мне кажется, Гнею Помпею было на руку, что Гай Юлий Цезарь застрял в Испании, и никакие легионы присылать сюда не собирается. Они пригодятся для вторжения на Апеннинский полуостров из Греции и Африки. Удивляюсь, почему старый полководец до сих пор это не сделал. Скорее всего, слухи о его полководческих талантах сильно преувеличены. Или сказывается возраст. Заваруху, в которую молодой встрянет сразу, старик предпочтет посмотреть со своего дивана, то есть с клинии. Оттуда лучше видно.

127