Гиады (СИ)

Она резко замолчала, пытаясь сдержать рвущиеся наружу слезы, и Шейну оставалось только подойти к ней и крепко обнять, надеясь унять подступающую истерику. Этого ему только и не хватало, он сам себя-то едва сдерживал от того, чтобы начать крушить все вокруг. И потому никаких подходящих для данной ситуации слов подобрать не мог, мысленно надеясь, что Эми одумается и вернется обратно. Он даже готов был проводить ее в лагерь, чтобы убедиться, что с ней ничего не случится, но блондинка оказалась весьма упрямой и непреклонной, и возвращаться обратно совсем не хотела.

- Раз уж так, я пойду с тобой, - уверенна заявила она. Шейн хотел было сказать, что он не нянька для неумелой девчонки, что он хочет остаться один, что его порядком достали все и вся, но понимал, что не может так поступить. Он только сейчас осознал, что кроме него присматривать за сестрой Андреа больше некому. Он ведь даже не общался с ней толком до того самого момента, как она вместе с сестрой ворвалась в его дом, оживленно болтая и постоянно улыбаясь. Словно лучик света прорезал кромешную тьму, заставляя на миг поверить в счастливый исход.

Только теперь этот лучик померк, и чтобы не дать ему угаснуть окончательно, Шейну придется взять себя в руки и быть сильным, если хотя бы не ради себя, то ради Андреа, которая точно не хотела бы, чтобы Эми сдалась. А Эми вот-вот бросит все и позволит быстротекущему течению жизни вовлечь себя в какую-нибудь неприятность, и вряд ли у нее останутся силы, чтобы бороться. Допускать этого точно было нельзя.

- Держись рядом, - только и выдохнул Уолш, на свой страх и риск позволив девушке остаться. По крайней мере, делить свое горечь утраты ему теперь было с кем, хотя думать об Андреа он старался как можно меньше. Не потому, что не хотел, а потому что боялся. Боялся, что воспоминания сведут его с ума.

Эми, хоть и уверяла, что с оружие обращаться не умеет, по крайней мере вела себя тихо. Теперь и Уолш постарался вести себя как можно осторожнее, перестав шуметь и став больше прислушиваться к окружающим его звукам. Вскоре стало слышно пение птиц, но совсем ненадолго; солнце поднималось все выше, и вот уже стало слышно далекое рычание, что говорило о том, что тюрьма уже совсем близко. Покрепче сжав нож, Шейн отодвинул мешающие ветви и вышел на открытую поляну перед высоким сетчатым забором. Судя по всему, никакой засады тут и в помине не было.

Мишонн

Маленький Андре с озорной улыбкой устроился на руках у Хершела, который любезно согласился присмотреть за мальчишкой. Старик удобно устроился возле автомобиля, присев на траву и рассказывая мальчишке какую-то сказку, в которой не было места ни для ходячих, ни для мертвых друзей. Мишонн, как могла, старалась скрывать от сына правду об этом новом мире, не отходя от него ни на шаг, не ввязывалась ни в какие вылазки. Пыталась абстрагироваться от всего, что творилось вокруг. Но с каждым днем становилось только хуже, и не так давно женщина поняла, что такая жизнь - не для нее.

Закутанная в старый плед катана лежала в багажнике одного из автомобилей. Излюбленное оружие стало каким-то чужим за все то время, что Мишонн не держала его в руках. Приходилось вновь привыкать к его тяжести, ощущать холодный металл рукоятки в своей ладони, приловчиться одним взмахом избавляться от неприятеля. Ходячих по близости, к счастью, не наблюдалось, хотя женщина была бы не прочь хорошенько потренироваться. Потому ей пришлось отойти чуть дальше в лес, где можно было развернуться и поупражняться. Кто знает, как скоро старые навыки ей пригодятся.

Пока остальные рисковали жизнью, отправившись на разведку, Мишонн чувствовала себя не в своей тарелке. Она уже давно пыталась определиться, понять, кто она такая и что уготовано для нее в этой реальности. Ее сын жив, и он рядом. Но чем больше она с ним сближается, тем больше понимает, что материнские инстинкты напрочь заглушают ее навыки хорошего бойца. Она постоянно думает о сыне, и эти мысли порой кажутся настолько непривычными, что она начинает путаться в своих жизнях, как бы глупо это не звучало. Она то мать, то воин, и совместить эти две разные сущности ей было не под силу.

Она не может, как раньше, вместе со всеми кидаться в самую гущу событий, потому что может попросту не вернуться оттуда. И оставаться на месте ей тоже совсем не хотелось. Она думала о Рике, который умудрялся быть и лидером, и отцом, переживать за всю группу, рисковать жизнью за каждого из них, и в то же время постоянно оберегать маленькую Джудит, которой сейчас уже нет. И как только у него это получалось?

С каждым новом взмахом катаны Мишонн чувствовала небывалую легкость во всем теле. Лезвие со свистом рассекало воздух, на землю сыпались листья и срубленные тонкие ветки, глубокие борозды оставались в стволах деревьев. Совсем скоро мышцы приятно ныли, а катана стала продолжением руки, словно бы чувствуя мысли хозяйки, беспрекословно следуя туда, куда направляла ее женщина. Взмах, поворот, снова взмах, удар, поворот…