Гьяк

Так-то мы его братьев порасспрашивали, но и те ничего больше не знали, потому как письма никакого о том, где он там живет – хлеб жует, что он там делает, с тех самых пор, как он уехал, они так и не получали. Только чек, каждый месяц, так они и знали, что он жив пока. Мне они сказали, что якобы и сами они пытались его разыскать, чтоб отписать ему и поблагодарить, но так ничего у них и не вышло. Он всегда был таким странным, этот Аргирис, так они мне сказали, ни с кем дружбы не водил. А когда я спросил, на кого, мол, он лицом походит, чтоб я его узнал, ежели увижу, они даже того мне сказать не могли. Да мы еще детьми были, когда Аргирис уехал, так мне брат его сказал, так что я и не помню хорошенько. Да ежели бы и помнил, какой с того толк? Столько лет уже прошло, он, поди, уж старичком стал, где уж его узнаешь. Но, во всяком случае, одно точно – высокий он. Меня-то он, должно быть, на голову выше. Спросил я у них, а есть ли какая его фотокарточка, до того, как тот уехал, может, из армии, ну хоть что-нибудь. Ничего. Ну, короче говоря, семья его вообще со счетов списала, так я понял. Только его деньги их и волновали, а это, что и говорить, большое дело было, потому как он им, говорят, доллары посылал, а не какую-то ерунду.

Поехал я, короче говоря, наобум, так значит. Один доктор, правда, а он у нас в Германии учился, сказал мне, что, ежели я хочу его найти, надо бы мне пойти в консульстве спросить, потому что у них, мол, архив есть, но я нет чтобы сделать это еще до отъезда, ну, то есть адрес его разыскать и письмо ему заранее отправить, написать, что я приеду, мол, и хочу его найти, чтоб он ждал меня там… куда там, я сказал себе, да ну его в баню, я, мол, сам, когда доберусь, разыщу его, и мы сразу обо всем и поговорим. Торопился я, как дурак, видишь ли, только чтоб уехать как можно скорее. Совсем недальновидный был!

Ну, приехал я, значится, устроился там на квартире и тому подобное, сделал все, как меня научили, так что действительно и адрес нашел, и все такое. Так что в один прекрасный день спросил я у мужика, который был хозяином мотеля, где я комнату снимал, потому как и он тоже греком был, говорю ему, так, мол, и так, ну-ка скажи мне, как мне до него добраться, как с ним встретиться, потому как это мой земляк и мне надо его разыскать. Но тот, видно, пожалел меня или, может, увидел, что я такой чурбан немножко, так что взял он меня за ручку и прямо туда отвел. А когда мы пришли туда и спросили, нам ответили, что никакого Аргириса там нет. Может, говорят, он здесь когда раньше и жил, но сейчас уж точно его тут нет. Вот уж дела так дела, я как услышал это, меня такое черное отчаянье взяло. Мне прям так и хотелось взять и головой об стену убиться. Вот дурак, говорю я себе, если бы ты раньше обо всем позаботился, теперь не пришлось бы тебе это все переживать сейчас. Мне мужик мой говорит, мол, успокойся, что-нибудь придумаем. Пойдешь в церкви спросишь, в Троицкой. Тамошние-то знают. Так я и сделал, но и там ничего не узнал, там только был один служка, не знаю, как там его называют, вот он-то мне и говорит, иди-ка обойди все греческие кофейни, все подряд, да и поспрашивай там. В церковь-то он, может, и не ходит совсем, но кофе же он не может не ходить пить.

Так я и начал, значится, ходил по очереди по всем кофейням и расспрашивал. Аргирис Дедес, говорил я, из такого-то села, лет шестидесяти. Может, знаете его? Я, может, все их тогда и обошел, но результату никакого. Ну, пиши пропало, говорю себе, что ж я своим-то скажу, они уж так-то расстроятся, ежели узнают, каковы мои делишки. Оказался я как-то раз в одном заведении, оно называлось «Гиона», зашел туда, дай, думаю, здесь тоже спрошу, кто знает, может, хоть здесь его застану, никогда же наперед не знаешь. Хозяином там был один мужик из Амфиссы, я ему говорю, так, мол, и так, ищу я некоего Аргириса Дедеса. Он вот так вот смотрит на меня хорошенько да и говорит мне: парень, а каков он из себя-то, этот Аргирис, которого ты ищешь? Фотокарточка у тебя имеется? Я ему отвечаю, что я сам-то его в глаза не видел, но вот же, должон он быть вот такой-то и сякой-то, не очень еще старый и высокий. Подумал он немного да и говорит мне: есть у меня один, кто на ум пришел, но точно я тебе сказать не могу, потому как и от тебя тоже мало помощи. Но ежели хочешь, заходи в другой раз в воскресенье вечером, когда он сюда приходит, сам и посмотришь, сам и расспросишь его.