Гибель адмирала Канариса

– Не травите якорь, адмирал. Для заговорщиков законных способов не существует. На то они и заговорщики. По крайней мере, так считают в гестапо.

– Брефт прав, адмирал, – вдруг чувственно положила руки на лацканы кителя своего патрона Амита. – Их всего двое. Вам нужно бежать.

– Ступайте к ним, фрау Амита, – чужим, не терпящим возражения голосом повелел он, – и скажите, что через две минуты адмирал Канарис сможет принять их.

– А лучше – послать их к черту, – со слезами и все той же, такой знакомой, несбыточной надеждой в глазах молвила испанка, – и сейчас же бежать на Канары.

В ответ Канарис лишь грустно улыбнулся: «Какая неистребимая наивность: бежать на Канары!»

4

Первое, что отметил про себя Шелленберг, – адмирал, казалось, ничуть не удивился их появлению. Он словно бы знал, что «его время» наступит именно сегодня и что придут именно они.

Несмотря на июльскую теплынь, флотский китель Канариса был застегнут на все пуговицы. Худощавое, бледноватое лицо сохраняло то особое спокойствие, которое в подобной ситуации невозможно изобразить и которое даруется вместе с прирожденным мужеством и выработанным с годами риска особым флотским хладнокровием.

– Вы имеете право упрекнуть нас, господин адмирал, в том, что мы явились без предварительного звонка, – вежливо склонил голову Шелленберг.

– Наоборот, бригадефюрер, как профессионалу, мне пришлось бы упрекнуть вас в неосмотрительной предупредительности.

«Значит, он все понял, – облегченно вздохнул Шелленберг, исподлобья взглянув на пятидесятивосьмилетнего экс-шефа военной разведки. – Впрочем, выглядело бы странным, если бы понадобилось растолковывать ему причины нашего визита».

– Позвольте представить: гауптштурмфюрер барон фон Фёлькерсам…

– Мы давно знакомы с этим бравым офицером, считающимся одним из самых перспективных в группе коммандос Отто Скорцени.

– Простите, не знал о вашем знакомстве, – суховато соврал Шелленберг.

– Иное дело, что теперь многие господа офицеры предпочитают не афишировать наше знакомство. Я не имею в виду именно вас, барон.

– Ко мне это уж точно не относится, – заверил его гауптштурмфюрер.

– Прошу пройти со мной, господа. Я представлю вас своим гостям.

– Позвольте мне подождать здесь, господин бригадефюрер, – молвил фон Фёлькерсам, не решаясь следовать за хозяином дома.

Его рослая, плечистая фигура как-то сразу же наполнила все имеющееся в этой комнате свободное пространство, и в прихожей тотчас же стало тесновато.

– Мудрое решение, барон, – согласился Шелленберг.

Благовоспитанность гауптштурмфюрера как бы соединялась в данном случае с элементом предосторожности. Шелленберг уже выяснил, что адмирал в доме не один, поэтому благоразумнее будет, если опытный диверсант Фёлькерсам останется здесь, в прихожей.

Впрочем, бригадефюрер понимал, что на самом деле Фёлькерсам думает в эти минуты не о безопасности их мероприятия, просто ему не хочется присутствовать при их неминуемом объяснении. Еще совсем недавно барон служил под командованием адмирала, и прослыть среди сотрудников абвера конвоиром их шефа – не так уж и много чести.

В гостиной их ждало двое мужчин, приблизительно того же возраста, что и адмирал. Одного из них, Франка Брефта, Шелленберг уже однажды встречал в обществе Канариса; второго же, полковника Крингера, представленного хозяином в качестве дальнего родственника своей жены Эрики, урожденной Ваага, дочери пфорцхаймского фабриканта Карла Вааги, даже не успел разглядеть. Зато он сразу же уловил: оба офицера поняли, что появление здесь эсэсовского генерала – не случайность, и смотрели на него с откровенной враждебностью. Они были вооружены, и Шелленберг не сомневался, что, пожелай Канарис бежать, эти двое, не задумываясь, помогли бы ему вырваться из его рук. Только теперь он убедился, что идти арестовывать бывшего шефа абвера, не позаботившись о более надежном конвое, было с его стороны нерассудительно.

– Извините, господа, но придется попросить вас оставить меня наедине с господином бригадефюрером, – довольно сухо проговорил Канарис, обращаясь к своим гостям.

– Если вы так решили… – многозначительно молвил Брефт, все еще держа правую руку в кармане брюк, в котором лежал пистолет со взведенным курком.

– Собственно, мы и так собирались откланяться, господин адмирал, – поддержал фрегаттен-капитана полковник Крингер. – Извините, что отняли у вас столько драгоценного времени, отвлекая по пустякам.

– Напротив, ваше присутствие скрасило почти два часа моего ожидания.

И все трое присутствующих поняли, о каком ожидании ведет сейчас речь Канарис.

Оба офицера с тоскливой грустью взглянули на него, затем на Шелленберга, подтянулись, откланялись и с нервной поспешностью удалились.

– Неужели вы покинете нас, господа?! – вполголоса изумилась Амита, подаваясь вслед за ними. – Оставлять своего адмирала в такое время!

«А ведь если бы арестовывать адмирала прибыл кто-либо из чинов гестапо, – подумал Шелленберг, – эти господа оказались бы за решеткой вместе с ним».