Гибель Армады

— Итак, последние попытки хоть что-то предпринять, — обратился де Лейва к Антонио. Они сидели в каюте дона Алонсо, не в силах уснуть. Каждого мучили мысли, как надоедливые мухи, жужжащие в голове.

— Почему последние? — Антонио заметил про себя, что слово «почему» использовал в последние дни, пожалуй, чаще, чем за всю предыдущую жизнь.

— Если не заберем Парму и не пойдем снова к острову, нам одно останется: возвращаться домой. Наши силы на исходе. А главное, — де Лейва покрутил головой, будто пытаясь увидеть подслушивающих, и понизил голос до шепота, — предсказывают, ветер переменился надолго. Он будет упорно гнать нас на север. Обратно идти — значит идти против ветра. Причем еще и против англичан — они остаются у нас за спиной. Возвращение в Испанию практически невозможно! Этого де Вилар предугадать не мог.

— Но он лишь сказал, что Армада погибнет. Про возвращение домой он не говорил, — возразил Антонио, — а если мы не возьмем Парму, то у нас самих шансов не осталось? — он тоже зашептал.

— Ветер гонит нас прочь от острова. Но, соединившись с герцогом Пармским, мы, конечно, предпримем попытку высадиться. Ладно, давай отдыхать. Впереди нас ждут тяжелые дни в любом случае.

В тот же день стало ясно, насколько сложно окажется продолжать борьбу. Позади дружными рядами стояли эскадры Говарда и Дрейка. Они не подходили к Армаде на близкое расстояние, но видны были отлично. Разведка приносила неприятные сведения: англичане расположились у собственного берега, имея доступ к свежей еде и постоянному обеспечению боеприпасами. От Кале англичан отделяло около тридцати километров. При попутном ветре такое расстояние было для них легко преодолимо, в то время как испанцы оставались прижатыми к французскому побережью.

Впереди стояли эскадра Сеймура и голландские повстанцы. Они отрезали путь к Парме. Оставалась возможность вступить с ними в бой, но капитаны предупреждали: впереди мелководье и пройти туда крупным кораблям Армады не удастся. Да и прорыв к Дюнкерку не давал большого преимущества. Все три эскадры неприятеля остались бы позади, прикрыв путь не только к английским берегам, но и, как верно заметил де Лейва, к родным тоже.

Поздно вечером Антонио встретился с еле стоявшим на ногах доном Алонсо.

— Что предпринимает герцог? — спросил он.

— Отправился на ужин к коменданту Кале, — усмехнулся де Лейва, — прежде успел сообщить, что отправил Парме письмо.

Дон Алонсо умел держать паузу. Несмотря на усталость, Антонио от нетерпения чуть не пританцовывал. Он не выдержал:

— Что в письме? Мы все-таки вступаем в бой с Сеймуром?

— Нет, — отчеканил де Лейва, — наш адмирал обладает отличным воображением! Он предложил Парме идти сюда вместе со всеми своими солдатами.

— Как идти? — в голове у Антонио ситуация никак не укладывалась. — Пешком?

— Ну кто пешком, кто верхом. Здесь недалеко — всего около сорока километров, — было непонятно, то ли шутит дон Алонсо, то ли серьезно говорит, — мы туда по мелководью не дойдем всей Армадой. Отправлять в бой те небольшие суда, которые пройдут, значит отправлять их на верную гибель. На них меньше всего пушек и самый неподготовленный экипаж. Вот Медина-Сидония и предложил одолеть расстояние от Дюнкерка до Кале пешком. Они сядут к нам на корабли, и уж как-нибудь, с Божьей помощью, будем снова прорываться к Англии.

— Пока Господь не сильно нам помогал, — проворчал Антонио, — вряд ли стоит рассчитывать на его помощь.

— Тебя только это смущает?

— Ну да, — кивнул Антонио, — план не плох. Почему нет?

— Потому что, какое бы ни было тут расстояние, переход займет несколько дней. Пока герцог подготовит все необходимое и снимется с места. Он же не собирался никуда идти, собирался грузиться на баржи. Пока здесь распределим всех по кораблям и сможем сняться с якоря, при встречном ветре. Но главное не в этом. Главное в том, что стоим мы возле французского города, мозоля им тут глаза. Нам самим не следует долго здесь задерживаться. Французы сохраняют нейтралитет. Если из Англии полетят сюда письма с претензиями, то нас быстро попросят уходить из гавани. А как пойдет по французской территории армия Пармского? Весело помахивая французам в приветствии рукой и размахивая испанскими флагами?

Антонио засмеялся, но быстро замолчал.

— Ничего хорошего, согласен. Что считает герцог Пармский?

— К нему отправились посыльные по морю и по суше. Кто-то дойдет точно. Если не привлекать к себе внимания, добраться можно. Думаю, завтра узнаем ответ.

— А де Вилару, получается, он заранее известен, — медленно произнес Антонио, проводя ладонью по спутанным волосам.

— Почему? — настала очередь задавать вопросы дону Алонсо.

— Раз он знает, что мы проиграем, значит, он уверен: с Пармой нам не встретиться.

— Или встретиться, но англичан не победить, — еле слышно произнес де Лейва.