Гибель империи. Российский урок

Еще с января в либеральной прессе стали раздуваться слухи о неминуемом голоде. Волнения вызвали ажиотажный спрос: черного хлеба брали помногу и про запас. «Хвосты» у булочных тянулись на сотни метров. И хотя всякий, кто имел терпение, мог купить ржаной хлеб без ограничений, ситуация из накаленной переходила в паническую.

Очереди за хлебом в революционные дни

Вспомним процитированные уже слова Франклина Рузвельта: «В политике ничего не происходит случайно. Если что-то случилось, то так было задумано». Имеются все основания полагать, что не просто стечение обстоятельств, а манипуляции и прямой саботаж на железной дороге привели к проблемам с подвозом хлеба в столицу. Ведь совсем скоро именно заговорщики из руководства железных дорог не допустят поезд Императора и составы верных присяге войск, посланные на усмирение бунта в охваченный восстанием Петроград.

23 февраля (8 марта по новому стилю), уже на следующее утро после отъезда Императора в Ставку в Могилев, на улицы Петрограда высыпали тысячи женщин, колотивших половниками по пустым кастрюлям, а толпы подростков принялись громить булочные: левые партии в России отмечали «день работницы», или женский день. Негодующие женщины и дети – прекрасное начало для революции, не правда ли?

Петроградский градоначальник генерал Балк сообщал: «Густая толпа медленно и спокойно двигалась по тротуарам, оживленно разговаривала, смеялась, и часам к двум стали слышны заунывные голоса: “Хлеба, хлеба…” И так продолжалось весь день всюду. Причем лица оживленные, веселые и, по-видимому, довольные остроумной, как им казалось, выдумкой протеста»[154].

«В стране произвола и кнута»

В тот же день к своим женам и детям присоединились и мужчины. Поднялся самый крупный в Петрограде Путиловский завод, где уже несколько дней бастовала одна из мастерских. Забастовки в России, даже на военных заводах в разгар войны, были обыденным явлением. Требования стачечных комитетов поступательно росли, и никто не собирался принимать во внимание военные трудности. Путиловцы, к примеру, в феврале 1917 года требовали повысить зарплату сразу в полтора раза и в два раза увеличить бесплатный продуктовый паек.

Из сообщений Охранного отделения от 23 февраля 1917 года: «23-го февраля с 9 часов утра, в знак протеста по поводу недостатка черного хлеба в пекарнях и мелочных лавках, на заводах и фабриках района Выборгской части начались забастовки рабочих…»[155]

К слову сказать, в Англии или Франции, не говоря уже о Германии, любая забастовка на оборонном заводе в военное время была бы немедленно пресечена силой. Вот что пишет историк-эмигрант Антон Керсновский, комментируя забастовку, вспыхнувшую на Путиловском заводе: «В демократической Франции завод, работавший на оборону и забастовавший в военное время, был бы оцеплен сенегальцами, и все зачинщики поставлены к первой попавшейся стенке. В “стране произвола и кнута” не сдвинулся с места ни один городовой… Всего за десять месяцев до того – в апреле 1916 года – Англия подавила в море крови ирландское восстание Роджера Кеземента, разгромив Дублин артиллерией, убив тысячи мужчин и женщин и казнив сотни мятежников»[156].

Дублин после подавления восстания. 1916 г.

Однако в «деспотической» России с рабочими было принято считаться. Руководство согласилось поднять зарплаты на 20 %, и инцидент, казалось, был исчерпан. Но вдруг утром все того же злополучного 23 февраля произошло нечто совсем неожиданное: на воротах Путиловского завода появилось объявление, извещавшее, что завод закрыт и все рабочие уволены!

Тридцать шесть тысяч рассерженных мужчин, привыкших к хорошей зарплате и освобожденные от военной службы, в один момент оказались без средств к существованию и под угрозой отправки в окопы.

Закрыть на неопределенный срок в разгар войны крупнейшее оборонное предприятие страны можно было лишь по согласованию с очень высокими чинами.

Есть одна важная деталь. Путиловский завод к тому времени подчинялся Главному артиллерийскому управлению, начальник которого, Алексей Алексеевич Маниковский, был примечательной личностью: образцовый генерал, прекрасный специалист, он был известен своими открытыми связями с оппозицией и значительным влиянием в военных масонских кругах. Маниковского будут даже прочить на роль революционного диктатора, а в правительстве Керенского он получит Военное министерство. Правда, ненадолго. После октябрьского переворота Маниковский возглавит Управление снабжения Рабоче-Крестьянской Красной армии.

А. А. Маниковский

Не вызывает никаких сомнений, что забастовка 23 февраля была тщательно спланирована. Как опять-таки справедливо писал Г. М. Катков: «Невозможно было массовое движение такого масштаба и размаха без какой-то направляющей силы»[157].