Гибель империи. Тайные страницы большой геополитики (1830–1918)

«Мы должны держаться против Японии оборонительного способа действий. Хотя мы и выдвигаем свои войска на линию Мукден — Лаоян — Хайчен, но отстоять южную Маньчжурию в первый период войны, если туда вторгнется вся японская армия, мы не можем. Мы должны, как и два года назад, готовиться, что Порт-Артур будет отрезан на довольно продолжительное время и, не допуская наши войска до частного поражения, должны отступать по направлению к Харбину до тех пор, пока прибывшими с тыла подкреплениями не будем усилены настолько, что получим возможность, перейдя в наступление, разгромить японцев».

Таким образом, руководству армии было очевидно, что если русские войска будут выведены из Маньчжурии, то в этом случае японцы без особого труда могут захватить громадные территории Кореи и Южной Маньчжурии. Тем не менее министерство иностранных дел категорически настаивало на их выводе из Маньчжурии; наместник адмирал Алексеев — на том, чтобы не только их там оставить, но и срочно провести мобилизацию в Дальневосточных губерниях; статс-секретарь Безобразов — на увеличении маньчжурской армии и сосредоточении 60-тысячного ее отряда на границе с Кореей по реке Ялу; а генерал Куропаткин — на том, чтобы передать японцам Ляодунский полуостров вместе с Порт-Артуром в обмен на признание Японией русского протектората над Северной Маньчжурией.

Как ни печально, но Николай II, не понимая истинных целей Японии — под любым предлогом объявить войну России, совершил колоссальную ошибку, посчитав, что ему дипломатическим путем удастся избежать военного противоборства, и с этой целью постоянно шел на уступки противнику.

31 декабря 1903 г. МИД Японии вновь направил правительству России ноту с категорическим требованием признать преобладающее влияние Японии в Корее и дать согласие на продолжение корейской железной дороги по территории Маньчжурии.

Интересно, что и в этой ситуации кайзер Вильгельм продолжал усиленно подталкивать Николая к войне с Японией и в своем письме от 3 января безапелляционно настаивал:

«Корея должна быть русской. Когда и как — до этого никому нет дела, и касается только тебя и твоей страны. Что Корея когда-нибудь будет твоей, здесь считается вещью само собой разумеющейся, так же как и оккупация Маньчжурии».

Тем временем 14 января в адрес наместника адмирала Алексеева из Петербурга поступила телеграмма, поясняющая, что:

«На высадку японцев в Южную Корею… Россия будет смотреть сквозь пальцы, и это не будет причиной войны».

Однако 15 января 1904 г. на Особом совещании царь все же сформулировал пределы наших возможных уступок:

«Мы должны, в ограждение наших интересов, положить известный предел их захватам на этом пространстве… С военно-морской точки зрения такая граница должна обнять Северную Корею, имевшую для России серьезное стратегическое значение. Если мы не добьемся ее нейтрализации, то, без сомнения, на фланге Порт-Артура мы будем иметь сильного врага, который разрежет связь между Южно-Уссурийским краем и Квантунской областью, будет господствовать над Маньчжурией и вскоре уничтожит возможность существования в Порт-Артуре».

Тем не менее Япония отвергла очередные предложения России, а 18 января военно-морской атташе России в Токио капитан второго ранга А. И. Русин сообщил, что «Число зафрахтованных Японией для военных целей пароходов достигло 60. У главной базы Сасебо поставлено минное заграждение. В порты, нарушив все железнодорожные расписания, непрерывным потоком идут поезда с углем и военными запасами, тысячи рабочих отправляются в Корею на постройку дорог, расходы на последние военные приготовления достигли 50 миллионов иен и можно ожидать в любую минуту общей мобилизации».

Кроме того, 20 января в МИД поступили три крайне тревожных сообщения. Российский представитель в Японии барон Р. Р. Розен телеграфировал:

«Япония открыто готовится к войне».

А консул Рудановский сообщил из Сингапура:

«Прибыли крейсера "Ниссин" и "Кассуга" под японским флагом. Командир, офицеры и половина экипажей — английские; оставлены на службе Японии; всех пятьсот человек».

В тот же день адмирал Алексеев доносил в Петербург, что:

«Непрекращающиеся военные приготовления Японии достигли уже почти крайнего предела, составляют для нас прямую угрозу… При настоящих обстоятельствах, указывающих на значительно более серьезные намерения со стороны Японии, нежели высадка небольшого оккупационного отряда в Корее, мероприятия, предложенные в депеше от 24 декабря 1903 г., не могут уже считаться достаточными.

Принятие самых решительных мер с нашей стороны для усиления боевой готовности войск Д. Востока не только необходимо в целях самообороны, но, может быть, еще послужит последним средством избежать войны, внушая Японии опасение за благоприятный для нее исход столкновения».

В конце концов у царя не выдержали нервы, и 21 января он согласился на очередную крупную уступку. При этом Россия отказалась от своих требований относительно установления нейтральной зоны в Северной Корее и на неиспользовании Японией корейской территории в стратегических целях.