Гибель «Кречета»

– Трудно было догадаться. Дайте-ка сюда сапоги.

Полковник аккуратно застелил стол газетой и через лупу стал тщательно исследовать подошвы; отделил каблуки, но ничего там не нашёл. Потом он вывернул наизнанку голенище и начал прощупывать вшитый узкий ремешок.

– Старый, испытанный способ! – удовлетворённо воскликнул полковник. Ловко вспорол острым лезвием шов и вытащил крошечный пакет. – Смотрите! – Воробьёв развернул пакетик и достал из него кусочек микроплёнки. – Шифр! У этого таёжного плотника, вероятно, и радиостанция где-нибудь спрятана.

Недостающее звено

Полковнику государственной безопасности не привыкать проводить бессонные ночи за работой.

Воробьёв приказал сотруднику отдела Сёмушкину немедленно послать запрос в Черноярскую больницу и принести дело о расследовании гибели «Кречета».

Вскоре пришло телеграфное подтверждение из Черноярска. Действительно, там в районной больнице находился на излечении Евдокимов Пётр Иванович, с диагнозом – энцефалит.

Воробьёв присел на край письменного стола.

– Надо снова поднять материалы о гибели «Кречета». Насколько мне помнится, там оставалось много непонятного и для самих пограничников. И мы как-то не разобрались тогда до конца во всём. Дело у тебя?

– В архиве!

– Сейчас же запроси!

Через полчаса капитан принёс в кабинет полковника пухлую папку.

Перелистав папку, Воробьёв углубился в чтение. Несколько раз подряд перечитал он донесения Серёгина и позвал Сёмушкина:

– Смотри, какая нелепица! Человек убил медведя, потом помчался к месту катастрофы самолёта, и почему-то след его исчезает, и появляется след другого человека. Не понимаю, куда делся этот тип в «грубых сапогах сорок третьего размера», как сообщают пограничники?

– Может быть, он переобулся? – заметил Сёмушкин.

– Эту версию Серёгин категорически отрицает. И, по-моему, правильно делает. Он оставляет вопрос открытым, а мы... мы постараемся его закрыть! Нелегко это сейчас сделать, но постараемся.

– Как, Николай Афанасьевич?

– Не спеши! Я ещё сам точно не знаю. Только думается мне, что не прав Серёгин, когда считает, что человек, который был у самолёта, и тот, с кем подрался Соколов, – одно и то же лицо. Один боец полагает, что диверсант ушёл от самолёта на ходулях, под след лося! Бывали такие случаи на самой границе. Но, позвольте вас спросить, зачем ему это понадобилось в безлюдной тайге? И эта версия, по-моему, несостоятельна... Так куда же он всё-таки делся? Сквозь землю провалился? А потом, возьми лупу, взгляни сюда! – Воробьёв протянул две фотографии. – Замечаешь разницу? Вот след человека у самолёта, а это – у костра. Размер обуви вроде одинаковый, но рисунок подошвы разный. Всё это наводит на размышления! Как на это не обратили внимания пограничники?

Сёмушкин за годы работы с Воробьёвым привык ничему не удивляться. Но сейчас с восхищением посмотрел на своего начальника. Вот у кого учиться логике, последовательности в мышлении, умению делать новые выводы из фактов, над которыми уже ломал голову не один человек. У кого ещё так развита наблюдательность? У кого такая интуиция!

– Теперь займёмся арифметикой! – продолжал Воробьёв. – Подсчитаем, сколько человек обнаружили в тайге. Рахимова и Морозова считать не будем. Вот что получается: один парашютист сдался геологам, второго схватили на прииске; вот об этом донесение... а ещё двое, как свидетельствуют следы, топтались у самолёта. Выходит – четыре?! А с японского самолёта, как известно, сбросили трёх. Значит, один – не диверсант! Слушай, почему никто из нас не поехал тогда на место происшествия?

– Нельзя всё самим. Мы доверились пограничникам.

К тому же на место катастрофы вылетала авторитетная комиссия.

– Что ни говори, мой дорогой Сёмушкин, это была наша ошибка. Теперь её надо исправить. Придётся там покопаться.

– Что же можно там теперь найти?

– Многое, а может быть – ничего. Археологи в раскопках находят ценнейшие вещи, пролежавшие в земле тысячелетия, а тут придётся искать не в земле, а на земле. Во всяком случае, надо тебе, Сёмушкин, лететь. Меня, как сам понимаешь, никто сейчас из Наркомата не отпустит. Дел по горло. Ты сам отлично справишься; не пропускай только ни одной мелочи. Сообщи в отряд майору Серёгину, чтобы он ждал тебя в Чите и захватил с собой сверхсрочника, как это его? Да, Клюев!

...Через трое суток два маленьких самолёта опустились на поляну в тайге. Сёмушкин и с ним двое пограничников приступили к осмотру места катастрофы «Кречета».

Тщательно до самого грунта проверяли золу и просеивали её сквозь сито. Каждую сгоревшую деталь изучали под увеличительным стеклом. Почти всё пепелище было уже осмотрено, когда один из пограничников нашёл закопчённый пистолет. Патроны в обойме взорвались, гильзы искорёжены, но всё равно было ясно, что двух патронов не хватает.

– Маузер! – определил Серёгин, разглядывая находку. – Как он сюда попал?

– Из какого оружия был убит тот медведь? – спросил Сёмушкин, – не помните?

– Калибр пуль тот же, что и у маузера!

– А ну-ка, дайте сюда эту штучку, посмотрю, какого года выпуск.