Гибель «Кречета»

– Не везде по маршруту лётная погода, – сообщил он. – Мощный циклон пройдёт в районе Благовещенск – Чита. Но для высотной машины циклон не страшен, он останется внизу. Как известно, на высотах порядка десяти-двенадцати тысяч метров почти всегда ясно. Наша задача – выбрать погоду с попутным ветром на заданной высоте полёта. Такой ветер, и достаточно сильный, будет завтра, а через двое суток он может изменить своё направление. Мешкать нельзя...

Антонов вызвал Соколова по телефону.

Как ни прислушивались к разговору друзья, ничего не могли уловить, кроме заключительных слов своего командира, произнесённых громче остальных:

– Есть, приказано явиться!

И все поняли, что полёт назначен на завтра.

...В три часа утра врач постучал в дверь комнаты, где, по его мнению, должны были ещё спать авиаторы. К удивлению, он застал их одетыми.

– Разве заснёшь перед таким полётом? – словно извиняясь, сказал Соколов.

Вскоре из сказочного домика с маленькими чемоданчиками в руках выходили его временные обитатели. Их сопровождал Василий Сергеевич Климов.

Доктор торжественно нёс в одной руке походную аптечку, а другой прижимал к груди два вместительных термоса с чёрным кофе и крепким чаем.

Полина Степановна положила в машину большую сумку с едой. Она надела на проводы свою знаменитую шаль, которая, по уверению Рахимова, будет когда-нибудь экспонатом в музее истории советской авиации.

Через несколько минут автомобиль подъехал к аэродрому, окружённому лесом. Лётное поле тонуло в темноте, только стоявший в начале бетонной дорожки самолёт был ярко освещён прожекторами.

Эту взлётную полосу журналисты прозвали «дорогой героев». Здесь брали старт Чкалов, Байдуков и Беляков, Громов, Юмашев и Данилин на АНТ-25, Осипенко, Гризодубова и Раскова на самолёте «Родина», Коккинаки на воздушном корабле, носившем гордое имя «Москва». А сейчас отсюда отправляется в дальний перелёт «Кречет».

Соколова и его спутников провожали Нарком авиационной промышленности, конструктор Киреев, директор завода, на котором строился «Кречет», инженеры. Приехали на проводы товарища и многие знаменитые лётчики.

Трещали киносъёмочные камеры, щёлкали затворы фотоаппаратов.

– Обнимитесь ещё разок! – попросил Соколова какой-то юный фоторепортёр, увидев, как прильнула на мгновение к мужу Нина Михайловна. Она старалась быть весёлой и не выдавать своего волнения. Зато Марфа Афанасьевна, не стесняясь, прижимала платочек к глазам. Катя нервно теребила пушистый кончик своей великолепной косы.

Пора было лететь. Ведущий инженер сорвал пломбу с входного люка и пригласил экипаж в самолёт. Ещё одна, последняя беглая проверка оборудования и механизмов. Взревели и разом смолкли моторы. Всё в полном порядке.

Участники перелёта выстроились у самолёта. Генерал Антонов пожелал им успеха.

Взвились ракеты. Соколов дал полный газ.

«Очень велик груз, оторвётся ли «Кречет» от земли? – беспокойно подумал он. – Этот взлёт, пожалуй, самый сложный, самый трудный за всю жизнь».

С каждым мгновением самолёт набирал скорость. Точно уловив нужный момент, Соколов оторвал тяжело гружённую машину от земли.

Аккуратист Гришин делал в это время в бортовом журнале первую запись:

«Время взлёта 3 ч. 45 м. по московскому времени. 17 июня 1940 года».

Оглушительный рёв моторов заполнил окрестности аэродрома и донёсся до тихого домика в старом парке. На крылечке теремка стояла Полина Степановна и с волнением вслушивалась в мощные раскатистые звуки, наполнившие свежий утренний воздух.

Курс на восток

Едва колёса «Кречета» успели оторваться от взлётной дорожки, как в штабе на световом табло появилась надпись:

«Внимание! Перелёт начался!»

В одной из комнат в здании Центрального телеграфа на улице Горького, где разместился штаб перелёта, дежурные начали следить за маршрутом краснокрылой птицы. Маршрут этот был нанесён тёмной линией на огромную карту: Москва, Северный полюс, Берингов пролив, Петропавловск-на-Камчатке, Сахалин, Хабаровск; дальше – Китайская и Монгольская границы. Таджикистан, пограничная линия с Афганистаном: затем – через Каспийское море, Чёрное море, вдоль рубежей Румынии, Польши; затем – ещё одно море, Балтийское, Ленинград, а потом столица Родины.

Велик наш Советский Союз! Чтобы обогнуть его государственные границы с максимально возможной в то время скоростью – шестьсот километров в час, – нужно было почти двое суток. Сорок восемь часов в штабе будут дежурить крупные авиаспециалисты. Как и во время предыдущих дальних перелётов советских лётчиков, днём и ночью будут звонить корреспонденты газет и радио, родственники и просто доброжелатели. Каждые полчаса председатель комиссии будет сообщать сведения правительству.

Над картой светился циферблат хронометра, разделённый на двадцать четыре часа. Когда стрелки показывали «пять ноль-ноль», на карте зажёгся отрезок маршрута. Из радиоузла сообщили о только что принятой радиограмме: «Борт СК. Находимся районе Калинина. Высота 4000 метров; полёт протекает нормально. Соколов».

Один из членов комиссии включил ток, осветил пройденный путь.