Гибель Лю Шаоци

Получив такой приказ, группа по особому делу Лю Шаоци удвоила рвение. Нового «наступления» Дин Цзюецюнь не выдержал и написал все, что от него требовали. Именно эти показания послужили основанием для обвинения Лю Шаоци в том, что в 1927 г. он стал предателем.

Через некоторое время после своего вынужденного лжесвидетельства Дин Цзюецюнь написал группе по особому делу письмо, в котором он отказывался от своих показаний: «Меня принудили к ложным показаниям с тем, чтобы посредством критики опорочить и снять с поста Лю Шаоци; все, что я написал в своих показаниях, это целиком и полностью извращение фактов». В ответ группа по особому делу пригрозила, что, если он будет настаивать на отказе от своих показаний, речь пойдет о жизни и его самого, и всей его семьи. Запуганный этим Дин Цзюецюнь не осмеливался больше протестовать[143].

Второе ложное показание дал Мэн Юниянь. В подписанном им документе говорилось, что Лю Шаоци стал предателем, когда был арестован в 1929 г. в Шэньяне.

Мэн Юниянь был старым партийным активистом. В 1929 г., когда Лю Шаоци был секретарем парткома провинции Маньчжурия, в состав этого комитета входил и Мэн Юниянь. Оба они были арестованы. Из тюрьмы их тоже освободили одновременно. После образования КНР Мэн Юниянь несколько лет работал на руководящей должности во Всекитайском совете кооператоров. Во время «культурной революции» его арестовали и потребовали заявить, что он считает Лю Шаоци предателем.

Мэн Юниянь, конечно, прекрасно знал, что в те далекие годы, когда он и Лю Шаоци были заключены в тюрьму города Шэньян, никакого предательства его товарищ по партии не совершал. Заявляя об этом следователям, Мэн Юниянь сначала держался твердо и, несмотря на применявшиеся к нему меры принуждения, не соглашался давать ложные показания. Группа по особому делу в своем докладе, представленном Цзян Цин, жаловалась, что Мэн Юниянь «никак не желает раскрыть существо вопроса, занимает в высшей степени нечестную позицию». После того как Цзян Цин и Кан Шэн наложили на этом докладе свои резолюции, санкционировавшие продолжение допросов, министр общественной безопасности КНР Се Фучжи вызвал группу для инструктажа. Было разъяснено, как именно следует вести это дело: необходимо действовать безостановочно, по принципу колеса, допросы вести днем и ночью, привлечь десять-пятнадцать сотрудников: «Пусть семь-восемь человек работают языками, а другие— руками и ногами», — уточнил министр общественной безопасности КНР во времена «культурной революции» Мао Цзэдуна. Указание было выполнено. После семи суток безостановочного допроса в соответствии с полученными инструкциями Мэн Юнцянь не выдержал и написал все, что от него требовали. Эти показания, как и «свидетельства» Дин Цзюецюня, были приложены к докладу группы по особому делу Лю Шаоци и стали главными аргументами обвинителей.

Будучи вынужден оговорить старого товарища, Мэн Юниянь, как, впрочем, и Дин Цзюецюнь, через некоторое время написал опровержение. Более двадцати раз он напоминал тюремщикам о том, что желал бы взять свои слова назад, что показания были вырваны у него силой и не соответствуют действительности, что их следует аннулировать и что дело Лю Шаоци вообще велось ошибочно. Каждый раз, когда он подавал свои заявления, это ему дорого обходилось. Против Мэн Юнияня «вели борьбу», и его заявления не принимались во внимание. После устранения «группы четырех», т. е. Цзян Цин и других, Мэн Юниянь написал обо всем в центральную комиссию по проверке дисциплины КПК[144].

Выбив ложные показания о предательстве Лю Шаоци, группа составила отчет и представила его Мао Цзэдуну. В КНР, описывая эти события, утверждали, что позже при проверке было выявлено, что Мао Цзэдуну принесли читать лишь ложные показания и скрыли от него то, что свидетельствовало в пользу Лю Шаоци.

В историографии КНР 70-80-х годов постоянно просвечивало желание обелить Мао Цзэдуна, представить его великим вождем, которого в «деле» председателя КНР Лю Шаоци водили за нос его ближайшие приверженцы.

Думается, что на самом деле, будучи заинтересован в том, чтобы довести до конца свою борьбу против главной мишени «культурной революции», т. е. против Лю Шаоци, Мао Цзэдун утвердил доклад группы по этому особому делу и санкционировал предложенные ею выводы[145].

Мао Цзэдун и его приверженцы, очевидно, хотели получить удовлетворение также и от того, что Лю Шаоци еще при жизни узнает о решении ЦК исключить его из КПК навечно.

Этот вопрос был поставлен на XII пленуме ЦК КПК 8-го созыва, состоявшемся 13–30 октября 1968 г. Доклад группы по особому делу назывался «О расследовании преступлений предателя, провокатора и штрейкбрехера Лю Шаоци» и был положен в основу речи тогдашнего «человека номер три» в партии, Чжоу Эньлая, с которой этот член Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК и выступил перед участниками пленума 18 октября 1968 г.