Гибель Лю Шаоци

Одновременно в поле зрения группы по особому делу Ван Гуанмэй попал Чжан Чжуньи — профессор расположенного в Пекине Хэбэйского (провинциального) педагогического института. В 1967 г. Чжан Чжуньи было 67 лет, т. е. это был человек того же поколения, что и Лю Шаоци. Чжан Чжуньи не был знаком ни с Лю Шаоци, ни с Ван Гуанмэй. Но зато Чжан Чжуньи был приятелем профессора Ян Чэнизо и его супруги Юань Шаоин, а те, в свою очередь, знали Ван Гуанмэй. Этим и решила воспользоваться группа по ее особому делу. Чжан Чжуньи был болен раком. Болезнь находилась в последней стадии. Дни Чжан Чжуньи были сочтены. 24 октября 1967 г. группа по особому делу доложила, что Чжан Чжуньи может умереть в любой момент и даже при лечении в больнице долго не протянет. Из этого группа по особому делу Ван Гуанмэй сделала свои выводы и внесла предложение продолжать лечить Чжан Чжуньи в тюрьме и одновременно интенсивно допрашивать его. Министр общественной безопасности КНР Се Фучжи препроводил документ с этим предложением супруге Мао Цзэдуна Цзян Цин, которая и наложила резолюцию: «Читала. Согласна».

26 октября 1967 г. состояние Чжан Чжуньи настолько ухудшилось, что 28 октября его перевезли в военный госпиталь, где врачи, как докладывала группа по особому делу Ван Гуанмэй, «обеспечили ему семь дней жизни для допросов». В целом за последние 27 дней жизни Чжан Чжуньи у него «брали показания» 21 раз, а 31 октября его допрашивали 15 часов подряд, с 9 до 24 часов. Через 2 часа после этого допроса, в ночь на 1 ноября 1967 г., Чжан Чжуньи скончался. Хотя в ответ на многократные вопросы следователей умирающий повторял: «Ван Гуанмэй — член Коммунистической партии», в официальном отчете утверждалось обратное: Чжан Чжуньи якобы дал некоторые показания, свидетельствующие о том, что Ван Гуанмэй — гоминьдановский агент. После смерти Чжан Чжуньи осталось 20 кассет с записью допросов. Они-то и были использованы как основание для обвинения Лю Шаоци.

В своем первом письменном докладе по материалам допросов скончавшегося Чжан Чжуньи группа по особому делу, которое было заведено на супругу Лю Шаоци, доносила: «В основном можно утверждать, что Ван Гуанмэй является агентом Управления стратегической информации США».

Это был явно не тот вывод, который был нужен тем, кто создавал эту специальную группу. Они нуждались в материалах для обвинения в предательстве и шпионаже самого Лю Шаоци. Цзян Цин, прочитав упомянутый доклад группы по особому делу Ван Гуанмэй, разгневалась, возвратила доклад и устроила разнос непонятливым исполнителям, Группа зашла в тупик, не зная, что делать. Она направила доклад Кан Шэну, который нашел «выход», внеся в текст документа поправки, исключавшие всякую неясность. «Имеющиеся в настоящее время материалы», гласил этот документ в редакции Кан Шэна, не только «свидетельствуют о том, что Ван Гуанмэй является „агентом“», но и «подтверждают», что «агентом» является и сам Лю Шаоци[137].

Тем не менее доклад и в таком виде не был направлен ни в ЦК КПК, ни Мао Цзэдуну. Очевидно, что обстоятельства борьбы в верхнем эшелоне власти складывались в тот момент таким образом, что Кан Шэн и Цзян Цин были поставлены перед необходимостью искать другие «свидетельства виновности» Лю Шаоци. Нельзя исключать того, что Мао Цзэдун к тому времени принял решение способствовать установлению контактов с Вашингтоном, вести дело к встрече с президентом США Р.Никсоном. В этой связи Мао Цзедун, представляя «дело» Лю Шаоци руководству партии, всей партии и всему народу, теперь уже не желал направлять острие критики в ходе «культурной революции» против США, против американского империализма, а предпочитал представить Лю Шаоци не как американского агента, а в качестве «предателя» дела КПК, работавшего в пользу Гоминьдана.

Таким образом, руководителям всей конкретной работы по подготовке обвинений в адрес Лю Шаоци — «китайскому Берия», т. е. Кан Шэну, и исполняющей обязанности руководителя ГКР супруге Мао Цзэдуна Цзян Цин пришлось фабриковать доказательства того, что Лю Шаоци «добровольно явился с повинной к гоминьдановским властям и стал предателем»[138]. Иначе говоря, до того как объявлять Лю Шаоци иностранным шпионом, следовало представить его прежде всего и главным образом предателем, изменником дела Компартии в пользу Гоминьдана.

Организаторы преследований решили использовать тот факт, что Лю Шаоци побывал в гоминьдановской тюрьме. В 1942 г. Лю Шаоци писал в своей биографии: «После движения 30 мая 1925 г. я направился в Хунань. Там я был арестован Чжао Хэнти. Благодаря массовому движению протеста и другим формам борьбы меня в конце концов выдворили за пределы провинции. В 1929 г. я был арестован в Маньчжурии. Но ввиду того, что доказательств было недостаточно, а также благодаря тому, что я твердо держался во время судебного заседания, спустя два месяца было объявлено, что я не виновен, и меня выпустили из тюрьмы»[139].

Все эти обстоятельства Кан Шэн стремился использовать в целях решения задач, поставленных Мао Цзэдуном перед группой по особому делу Лю Шаоци.