Гибель парома «Эстония». Трагедия балтийского «Титаника»

Я подхватила этот специфический аспект в деле «Эстонии» весной 1996 года. Моя первая дорожка в этом направлении привела меня к Сирье Пихт. Женщина рассказала мне, что ей позвонили спустя два дня после гибели «Эстонии» из полиции и сообщили, что к ней должны зайти двое сотрудников полиции, чтобы допросить ее. И едва она успела положить телефонную трубку, как в ее дом ворвались двое сотрудников полиции и потребовали предоставить им возможность переговорить с ее мужем. Они производили впечатление людей, готовых перевернуть весь дом вверх дном, чтобы только найти Пихта, даже если он спрятался в шкафу. Когда же Сирья Пихт обратила внимание этих молодых людей на необычные обстоятельства, связанные с судьбой ее мужа, и на то, что сразу же после гибели «Эстонии» ей было сообщено, что ее муж числится среди спасенных, то один из этих молодых людей заметил: «Да, мы это знаем, однако, к сожалению, мы пришли сюда слишком поздно».

Что имели в виду эти люди, бросив эту фразу, Сирья Пихт не знает, поскольку по поступившей позже окончательной официальной версии ее муж оказался все же в числе погибших. И несмотря на это, эстонская полиция объявила его в розыск через Интерпол. Слишком много хлопот и расходов из-за мертвеца…

Во время моего пребывания в Таллине я встретилась также с Эрихом Мойком. Он также был капитаном компании «Эстлайн» и коллегой Пихта. Мойк находился в момент катастрофы «Эстонии» вместе с четырьмя членами своей команды в Ростоке, где должен был произвести приемку нового судна. Его двое уже упомянутых коллег — Энн Лээне и Тену Полакес — рассказали Мойку о странном происшествии. Вместе с ними в гостинице у телевизора находился и Улоф Хобро, в то время советник компании Nordstrom and Tuhlin, и этот человек сразу же, как только увидел Пихта на экране, бросился к телефону и вызвал офис своей компании. Поскольку Энн и Тёну по-шведски понимали с трудом, ни тот ни другой не смог с точностью передать, о чем шел разговор, но оба тем не менее поняли, что Улоф Хобро сказал своему собеседнику: «Почему он еще там? Его уже давно должны были убрать».

К сожалению, капитан Мойк в решающие минуты находился вне гостиничного номера и поэтому не мог сам слышать разговора Улофа Хобро и не мог видеть эти телевизионные кадры, однако в правдивости своих коллег он не сомневается. Улоф Хобро по поводу этого сообщения хранит молчание и избегает всяких интервью.

Мойк сразу же обратился к своему знакомому, выходцу из Эстонии, работающему на верфи в Турку. Тот подтвердил ему, что Пихт спасся, потому что ему об этом только что сообщила жена и, кроме того, рассказала в подробностях, что Пихт уехал из больницы на автомашине в Хельсинки, где его должны были допрашивать. Этот человек впоследствии отрицал, что такой разговор имел место.

О Пихте мог кое-что сообщить и Рольф Сёрман, которого также сразу же после катастрофы доставили в центральную больницу в Турку. Поскольку, однако, кроме переохлаждения у него не обнаружили никаких повреждений, его быстро оставили в покое. Через пару минут пребывания в палате он захотел покурить. Однако прежде надо было еще каким-то образом раздобыть сигареты: курение в этой больнице было запрещено. Сёрман направился к окну. Когда он стоял там, какая-то озабоченная сестра милосердия заговорила с ним, подумав, что имеет дело с человеком, находящимся в состоянии депрессии.

После того как он объяснил ей, что просто глубоко погружен в воспоминания о катастрофе и ее возможных причинах, сестра подсказала, что ему лучше было бы пройти ко второму капитану и расспросить его о действительных причинах катастрофы. Она даже показала ему, как пройти в палату, где лежит Пихт, указав ему на застекленную дверь, за которой находилась отдельная палата. К сожалению, Рольф Сёрман так почему-то и не зашел к Пихту.

К этому времени в больницу прибыл премьер-министр Эстонии Март Лаар. Вскоре после окончания его посещения один из сотрудников Лаара рассказал корреспонденту агентства новостей Baltic News Service, что Лаар уже переговорил с Пихтом и что его мнение о возможном террористическом характере событий на борту «Эстонии» принимается очень серьезно. В 15.45 агентство BNS сообщило, что Пихт спасен и что он уже дал показания.

Точно так же и в Швеции было подтверждено, что Пихт жив. В новостных сообщениях от 29.09.1994 года одновременно с демонстрацией на экране фотографии руководителя службы безопасности шведской национальной морской администрации Бенгта-Эрика Стен-марка утверждалось, что Пихт жив и что он дал первые показания.

В дополнение к этому агентство Рейтер дало свое сообщение от 30.09.94 года, которое не было опровергнуто. Между тем сведения о Пихте появились также и в Эстонии, поскольку Анди Мейстер несколькими днями позже сказал перед телекамерами: «Те, кто прячет Пихта, должны рассчитывать на серьезные показания».

Из переписки между шведским посольством в Таллине и шведским министерством иностранных дел, которая велась по этому поводу, также следует, что Пихт остался жив, однако вскоре эта переписка была засекречена[50].