Гибель советского кино. Интриги и споры. 1918-1972

Все эти факты раздражали власть и сеяли новые зерна подозрений по отношению к либералам. Вот почему, когда в том же октябре группа видных советских деятелей искусства — Сергей Герасимов, Лев Кулиджанов и Дмитрий Шостакович — обратилась к Брежневу с жалобой на Комитет по Ленинским премиям, который в очередной раз отказался выдвинуть в свои лауреаты документальный фильм Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм», генсек это обращение проигнорировал. При этом Брежнев ни в коем случае не выступал апологетом фашизма, просто он прекрасно был осведомлен о том, что у фильма имеется двойное дно, которое ставило на одну доску фашистскую Германию и сталинский СССР. Потворствовать этому Брежнев не хотел, поскольку имел счастье жить в сталинские годы и, в отличие от либералов, не считал то время одним сплошным мраком.

Как восходило «Белое солнце пустыни»

Уже в первые же дни после ввода войск Варшавского Договора в Чехословакию в советском кинематографе начались «зачистки». Что было вполне закономерно, учитывая то, с чего началась «бархатная революция» в ЧССР — с ослабления цензуры в литературе и искусстве. На все киностудии страны из Москвы полетели директивы, где приказывалось приостановить запуск и производство фильмов, в которых имеются какие-либо идеологические изъяны. Особенно усердно чиновники Госкино «шерстили» головные киностудии — «Мосфильм» и «Ленфильм», что вполне объяснимо, поскольку оба города считались законодателями моды в советском искусстве.

Однако, несмотря на строгость директив, исходящих из Центра, ни один советский фильм того периода, уже запущенный в производство, закрыт не был. Так, в мосфильмовской картине «Гори, гори, моя звезда» Александра Митты был всего лишь заменен ведущий исполнитель актер Ролан Быков, который рисунком роли напомнил чиновникам своего недавнего героя — еврея-жестянщика Магазанника в фильме «Комиссар» Александра Аскольдова (этот фильм был отправлен на «полку» до пражских событий). В итоге режиссеру пришлось взять на эту роль актера с русской внешностью Олега Табакова. Что касается Быкова, тот он этого предательства Митте не простил и порвал с ним всяческие отношения.

«Наезду» была подвергнута даже эпопея Юрия Озерова «Освобождение», которая снималась как госзаказ. В самом начале октября 1968 года чиновники Госкино затребовали отснятый материал к себе и, отсмотрев его, потребовали от режиссера внести в него купюры. Так, Озерову пришлось выбросить в корзину следующие эпизоды: смерть танкиста Васильева; весь разговор капитана Цветаева с полковником Громовым (там речь шла о неудачах советских войск); сцену с переводом Василевского с Воронежского на другой фронт; лирический эпизод с девушкой в танке; сцены с психологическими переживаниями Муссолини. Кроме этого режиссеру пришлось сократить и звуковой ряд фильма: выкинуть упоминание об Иосифе Броз Тито (югославский лидер осудил августовский ввод войск в Прагу), переписать голос диктора в сценах с Гитлером и т. д.

Определенные цензурные трудности в те дни пришлось пережить и другим режиссерам: Леониду Гайдаю (он снимал «Бриллиантовую руку»), Владимиру Мотылю и ряду других постановщиков. Однако, повторюсь, ни один из запущенных в производство фильмов не был тогда закрыт или положен на «полку».

Кстати, и Гайдай, и Мотыль снимали свои фильмы для Экспериментальной творческой киностудии (ЭТК) при «Мосфильме». Сразу после августа-68 студию переименовали в Экспериментальное творческое объединение (ЭТО) и лишили былой самостоятельности, однако сохранили некоторые привилегии по части поощрений работников в зависимости от показателей проката. Видимо, эта реорганизация напугала руководство ЭТО, и они сами превратились в крутых цензоров — круче, чем их коллеги из Госкино. И в итоге едва не закрыли фильм «Белое солнце пустыни», поскольку не смогли разглядеть в фильме будущий шедевр отечественного кинематографа.

Буквально на днях (в июне 2007 года) мне довелось посмотреть на канале «Россия» документальный фильм, созданный к 80-летию уважаемого мною Владимира Мотыля, где речь шла о создании этого фильма. Так вот, там вся сложная ситуация с нападками на эту картину была представлена как установка, спущенная верховной властью. Безусловно, установка такая могла существовать (именно для этого, видимо, в ЭТО и появился новый главный редактор — Марианна Качалова), однако ситуацию также нагнетало само руководство объединения. И побудительным мотивом для этого были не только пражские события, но и ситуация внутри самой студии. Но расскажем обо всем по порядку.