Гибель советской империи глазами последнего председателя Госплана СССР

Щербаков В. И.: «Ранее Борис Николаевич Ельцин подложил всем гигантскую свинью под названием одноканальная система сбора налогов. То есть на своей территории я всё забираю себе, а вам отдам, когда и сколько пожелаю. До сих пор не знаю, кому принадлежит реальное авторство всей этой затеи, не исключаю, что это могли быть куда более солидные и профессионально изощрённые люди, нежели те, кто окружали первого российского президента. Стоило ему объявить об этом своём демарше, предприятия прекратили платить и ему, и Центру. Остальные республики, видя, что Ельцину это сошло и поделать с ним ничего нельзя, поспешили последовать его примеру».

В результате страна осталась вообще без бюджета, казна без средств. Зато центральные банки на местах без согласия Госбанка СССР продолжали эмитировать безналичные деньги, которые затем без труда обналичивались. Наперегонки принимаемые декларации независимости де-юре разрушили прежний СССР в том виде, в каком он просуществовал почти 70 лет, как единое государство. Бикфордов шнур к пороховой бочке был подведён, и оставалось лишь ждать, когда главный закопёрщик поднесёт к нему спичку.

Российский президент и его команда тем временем спешили прибрать к рукам союзное хозяйство. Что ни неделя, какой-то новый его сектор оказывался в ведении или в собственности РСФСР. Апофеозом стал ельцинский указ 28 ноября о переводе под российскую юрисдикцию более 70 союзных министерств и ведомств, Гохрана и Госбанка. Подготовка к подобной «аннексии» союзной собственности и полномочий требовала времени, и поначалу Борис Николаевич даже пустился в примирительные рассуждения о возобновлении «ново-огарёвского процесса» и подготовке Союзного договора, прекрасно осознавая, что не только его текст, ценой стольких усилий согласованный в августе, нужно выбросить в корзину и полностью переписывать, но и менять саму концепцию.

Щербаков В. И.: «Одна лишь мысль о возрождении неких центральных структур с наднациональными полномочиями уже страшила новых национальных князей и бояр из бывшей партийной номенклатуры. А враз утративший власть и силу Центр не в состоянии был укорачивать местные аппетиты, отбирать назад куски их самопровозглашённого суверенитета. Что касается Ельцина, тут примешивались ещё и личная вендетта, собственные счёты к Горбачёву, и невозможно сказать, что служило более сильным побудительным мотивом.

Так или иначе, через 4 месяца после отставки Кабинета министров, как и предсказывалось в моём июньском докладе, СССР к сожалению развалился.

Через три месяца мучительных переживаний и размышлений я решил заняться частным бизнесом. И теперь у меня очень двойственное отношение к прошлому. С одной стороны, если бы всё пошло по нашему плану, я и сейчас жил бы в советской стране, наверняка пенсионером союзного значения с правом вызывать автомобиль и пользоваться кремлёвской поликлиникой и санаториями, шить по ордеру одежду в спецателье. Выступал бы перед различными аудиториями с воспоминаниями, заседал в различных президиумах в качестве почётного гостя. Выращивал цветы на госдаче и считал, что жизнь прошла достойно.

Но всё повернулось иначе. Я живу в совершенно другой стране – Российской Федерации. Как предрекал ненавидящий СССР Бжезинский: “Мир вокруг России строится на обломках России, против России и за счёт России”. Бывшие союзные республики (не все, но многие) и “братские” соцстраны выстроили вокруг моей родины недружелюбный, если не сказать больше, санитарный кордон. Холодная война вернулась со всеми своими атрибутами – гонкой вооружений, чужими военными базами по периметру наших границ, экономическими и политическими санкциями, провокациями, воинственной риторикой и агрессивной пропагандой. Лично я – успешный предприниматель, но в душе у меня осень».

В поисках виноватого

Как писал Маяковский в своей поэме «Хорошо!»: «Время – вещь необычайно длинная, – были времена – прошли былинные…»

На необычайно длинной временной дистанции людям свойственно пересматривать свои взгляды, менять оценки, разрушать мифы, часто заменяя их новыми, подчиняясь текущей конъюнктуре. Что поделать, история не математика, а уж политика – тем более. Таблица умножения существует объективно и не зависит от нашего к ней отношения, как и «пифагоровы штаны». Не так с историческими событиями, тем более процессами, охватывающими существенный временной пласт, в которые вовлечены не абстрактные цифры, а живые люди, жившие и действовавшие в окружении и на глазах других живых людей. Притча о сосуде, который то наполовину полон, то наполовину пуст, никогда не потеряет актуальности.