Гибель великого города

Медленно расстилалась темнота. Повсюду зажглись светильники. Наступил вечер — время совершения сладострастных плясок, время власти роскоши. Но разве в этом есть покой? Разве ощущение пустоты в сердце от этого исчезает? У кого нет сокровищ, тот молит о них богиню Махамаи; кто обладает ими — испытывает разочарование. Почему человек никогда не чувствует себя довольным?

— Сайндхав! Поезжай переулками! — приказал Манибандх. Ему хотелось взглянуть на жизнь простых людей.

Колесница покатилась по узким улочкам. Поразительно тихо и неторопливо текла здесь жизнь. На главной улице людской поток силой несет прохожих, а тут каждый волен двигаться как пожелает. Здесь не ощущалась высокомерная, пышная суета великого города. Попав в эти тихие места, вы поневоле вспоминали обо всем хорошем; вас не подгоняли и не преследовали гам и сутолока. Улочки походили на спокойно текущий слой воды под бурными волнами реки.

Всю жизнь Манибандх был поглощен своим стремительным бегом к богатству и славе, он не мог остановиться и поразмыслить, перед ним был заранее очерченный круг жизни. Завидев нищего, он никогда не испытывал боли в сердце. «От даров — слава дающему», — так говорили знатные люди, раздавая милостыню. Вот и теперь он лишь исполнил обычай и равнодушно ушел, словно понимая, что показное милосердие ничем не утверждает его собственное бытие.

Среди небольшой толпы кружилась в танце какая-то женщина. Сайндхав, придержав буйволов, закричал:

— Эй, посторонись!

Но Манибандх прервал его строгим окриком:

— Сайндхав!

Возничий замолк в изумлении. Пользуясь темнотой, Манибандх сошел с колесницы и втиснулся в толпу. Люди оглянулись на него, но никто не удивился. Сюда часто приходили знатные горожане, изменив свой облик, — здесь жили уличные женщины.

Танец был непристоен до чрезвычайности. Видимо, толпу потешала гетера, опьяневшая от обильного возлияния с очередным своим возлюбленным и теперь ни в чем не знающая удержу. Манибандх понял это по наряду: гетеры в великом городе ничем не прикрывали тело выше пояса.

То была не Вени, но Манибандху стало стыдно: совсем недавно Вени так же танцевала на улицах!

Он поехал дальше. Глаза его снова принялись блуждать по сторонам. В одной из винных лавок торговала молодая женщина. Она все время улыбалась, проворно наполняя чаши вином и подавая их гостям, сидевшим вокруг тускло светящихся ламп. Она показалась Манибандху на редкость привлекательной. Ее одежды были причудливой смесью городского и деревенского вкусов. Тело ее от талии до щиколоток закрывало дхоти, на плечи был накинут кусок ткани, который едва скрывал нагие груди. Серебряные запястья красиво выделялись на смуглой коже рук. Она была соблазнительна, и Манибандх стал думать о том, как бы ему остаться здесь одному. Выход нашелся легко.

— Возничий! Почему ты едва плетешься? — спросил купец.

Возничего мучил голод, но он не смел сказать об этом.

— Господин, быки утомились и давно ждут корма, — смиренно ответил он.

Возничий знал, что могучие буйволы, были любимцами Манибандха. Почему не сослаться на них?

Манибандх рассмеялся и бросил возничему золотую монету, — он понял, о чем думает слуга.

— Ступай поешь, Сайндхав! Мои буйволы не так слабы, как ты! Ты не мог сказать мне прямо, что хочешь есть, глупец? Разве я купил тебя для того, чтобы уморить голодной смертью?

— Господин, простите виновного… — пробормотал возничий.

— Иди! Я знаю твои мысли. Я останусь в колеснице! Делай, что я сказал! Кто, кроме меня, хозяин твоего счастья?

Обрадованный возничий, еще раз поклонившись, ушел. Скрывшись с глаз господина, он повернул к дому. Там его покормит жена, а золотую монету сохранит про запас — всему свое место. Жизнь движется милостью богатых людей.

Манибандх стоял возле колесницы. Торговка вином улыбалась. Улица была почти безлюдной. Изредка показывались одинокие фигуры людей — одни медленно брели, истомленные работой, другие пьяно пошатывались. Жители этих улочек влачат жалкое существование, они имеют деньги лишь на пищу, счастье не написано им на роду. Только соблюдение религиозных обрядов в дни праздников вливает в их души какое-то подобие радости.

Торговка, все так же посмеиваясь, разливала вино и готовила бетель. У нее хороший барыш; каждому посетителю она ласково улыбается, и никто не уходит, не заплатив за эту улыбку. Попугай, сидящий в клетке над ее головой, иногда вскрикивает: «лукавые глаза…», «поселись в моем сердце…».

И гости довольно хохочут.

Перед глазами Манибандха одна за другой промелькнули картины прошлых, далеких лет. Те дни оставили в сердце неизгладимые следы, их не выжечь каленым железом… Почему человек вспоминает именно о том, что хочет забыть? Прошлое — это ужасный демон, который витает над настоящим и будущим!

Манибандх отвел буйволов в сторону и, беспечно оставив их в темноте, сделал несколько шагов по направлению к лавке.