Гибель великого города

— Это слышали наши предки, — поясняли матери. — И с тех пор мы стали первым народом на земле. Махадев — наш отец, Махамаи — наша мать. Когда приходит беда, все молят богиню Махамаи об избавлении, и она преследует своего злого сына Ахираджа, чтобы искоренить грех. Но Ахирадж сбросил с себя змеиную кожу, убегает. И тогда, обманутая хитростью сына, богини Махамаи успокаивается. Однако беда продолжает грозить нам, и люди просят милости бога Ахираджа, вездесущего сына Махадева…

— А почему же, — с любопытством спрашивали дети, — у Махадева и Махамаи родился такой злой сын?

И матери отвечали:

— Сейчас вы этого не поймете… Что нам сказано, тому и верьте… О богах плохо не говорят…

И этого было довольно, чтобы убедить детей.

Глава пятнадцатая

Полдень. Слышно, как бьют праздничные барабаны. Несмотря на зной, рабы хлопочут во внутреннем дворе. Звуки их шагов гулко разносятся по всему дворцу: двор выстлан цветными плитками из обожженной глины, образующими огромный цветок лотоса.

Вени, полулежа на постели, рассеянно прислушивалась к окружающим звукам. Манибандх говорил ей:

— Нилуфар нет прощения. Я знаю, как жестоко она тебя оскорбила, красавица! Нет границ ее коварству.

Вени вопросительно подняла на него глаза.

— Она хотела обмануть и меня и поэта. Она задумала убежать, украв драгоценности и деньги. Но ты, Вени, меня спасла! Ты высвободила меня из этой отравленной западни. Я был одинок, меня утомила жизнь. И тогда на моем пути встала эта египетская красавица. Я сделал ее госпожой, осыпал золотом, и она возгордилась этим, — ей показалось, что она победила мое сердце и своими прелестями завоюет весь мир. Но я не любил ее Вени! В душе я смеялся над ней. Она не обладала истинно женским сердцем, она была всего лишь рабыней, жадной до чужого золота. Но и став госпожой всех моих богатств Нилуфар не подарила мне свою любовь…

Манибандх замолчал. Он казался удрученным, и всякий удивился бы, увидев его сейчас.

— Высокочтимый! У вас горе? — поразилась Вени. — Ведь вы подобны льву…

Манибандх поднялся и в волнении начал расхаживать по комнате. Неожиданно остановившись у ложа Вени, он сказал:

— Я сам не знаю, чего хочу!..

Взяв купца за руку, Вени усадила его на ложе и ласково сказала:

— Чего может хотеть человек… — Она закинула назад свои волосы, — кроме любви, высокочтимый? Без любви человеку трудно нести бремя жизни.

Их лица были рядом. Властный взгляд Манибандха был устремлен в ее глаза. Вени потупила взор, легкая тень стыдливости пробежала по ее щекам. Это взволновало Манибандха.

— Вени, ты земной рай! — восторженно заговорил он. — Ты не стремишься к богатству. Отныне я ненавижу свои сокровища. Это золото жжет глаза, как языки пламени. Я никогда не мог насытить свою жажду богатства. Прежде я владел золотом, теперь оно подчинило меня себе. Оно хочет пожрать меня. Мне нет спасения! Вени, поддержи меня! Скажи: «Манибандх, остановись, остановись!»

Он замолчал. Томная и расслабленная, сидела перед ним Вени. Грудь ее поднималась с каждым вздохом. Манибандх потянул Вени за руку. От жаркого прикосновения у нее застучало в висках, на лице отразился трепет страсти. Взгляды их встретились, они потянулись друг к другу и не могли больше противиться очарованию близости. Казалось, само небо стало опускаться вниз, а земля вздымалась ему навстречу. Горячее дыхание Манибандха коснулось губ Вени…

В это мгновение кто-то громко чихнул. Послышался язвительный смешок. Вени отпрянула назад. Когда женщину застают в такое мгновение, ей хочется, чтобы земля разверзлась и поглотила ее. Манибандх выпустил руку танцовщицы и привстал, обезумев от ярости. Брови его грозно сошлись. Кто осмелился на эту неслыханную дерзость? Олицетворением испепеляющего гнева, образом самой смерти двинулся высокочтимый к дверям.

— Эй, раб! — взревел он.

— Да, господин! — ответил мгновенно появившийся слуга.

— Ты сейчас чихнул?

— Нет, великий господин! Смею ли я…

Начались розыски. Манибандх не мог успокоиться.

Снова окликнул раба.

— Ты видел? — спросил Манибандх у него.

— Кого, господин?

Только Нилуфар могла решиться на подобное. Но назвать при Вени ненавистное ей имя?! Да и как могла оказаться здесь рабыня?

— Того, кто чихнул… — неуверенно сказал Манибандх.

— Нет, великий господин.

— Хорошо, иди!

Раб вышел, едва сдерживаясь от смеха, — это он чихнул. По приказу Манибандха, весь дворец тщательно обыскали, а управитель Акшай вновь обшарил каморки рабов. Придя к Хэке, он завел с ней обычный разговор. «Никто не узнает», — уговаривал он ее. Но Хэка просила его поскорее уйти, так как должен был явиться Апап. «Лишний раз не стоит встречаться с черным дьяволом», — решил управитель и пошел дальше.

Воспоминание о Нилуфар приводило Манибандха в бешенство.

Теперь он знал, что египтянка прячется в потайных местах, и горько сожалел, что когда-то рассказал ей о них. Только он и Нилуфар знали эти ходы. И высокочтимый сам отправился на поиски.