Гибель вольтижера

На лице Артура проступило откровенное удивление: «Почему сразу грязные?» Но он благоразумно смолчал, а я так вообще не открывала рта.

Зато Светлану буквально прорвало:

– Эта девица кого угодно голыми руками задушит! Видели, какие у нее клешни? А бицепсы? Монстр, а не женщина. Не удивлюсь, если она привязывает Андрея к постели.

– А ему нравится такое? – встрепенулся Логов.

Перехватив его смеющийся взгляд, я чуть качнула головой: «Кончай издеваться!»

Но в душе мне и самой хотелось как-нибудь уязвить эту неприятную женщину. Почему? Она ведь ни в чем не была виновата… Напротив, это ее бросил с ребенком муж. Пусть с почти уже взрослым ребенком, но самого факта супружеской измены это не отменяет. Да и подростки порой так чудят во время развода родителей – небу жарко! Это мне только легче стало, когда мы с мамой остались вдвоем, ведь отец и раньше почти не участвовал в моей жизни, только напрягал своими редкими появлениями…

Самое неприятное для меня было в том, что мы с отцом были похожи просто невероятно: с первого взгляда становилось понятно – в нас течет одна кровь. Но для него это не стало поводом любить меня… Почему? Наверное, я никогда не найду ответа, как не смогу забыть выражение недоуменной брезгливости на папином лице, обращенном ко мне. И до сих пор слышится так и не прозвучавший вопрос: «Откуда здесь это? Зачем?»

Никто не может объяснить, как вспыхивает любовь или почему она не возникает. Даже если речь идет о любви отцов и детей, все равно должна возникнуть некая химия, которая превращает робкое чувство к младенцу во всепоглощающее и безусловное. В противном случае новости мелькают стервятниками: «Мать убила десятимесячного сына, ударив головой о раковину», «Отец выбросил дочерей из окна», «Младенец умер от истощения…».

Отец любил мою старшую сестру. Улыбался и светлел лицом, едва заслышав Машкин голос. Может, потому она и уехала с ним после развода, ведь мама дышала в одном ритме со мной. И мне до сих пор кажется, что мои легкие работают вполсилы…

Я заставила себя вернуться в реальность. Если опираться на факты, Светлане вообще ничего не досталось по завещанию Бориса Венгровского, видно, у него первая невестка тоже не вызывала симпатии. Правда, Ренате старик тоже не оставил ни гроша, но она хотя бы могла претендовать на долю мужа, если что. А поделится ли с матерью уже взрослая Лика доходами от своего заводика, еще большой вопрос…

– Не помню я, что ему нравится, – угрюмо пробубнила Светлана, не считав издевку Логова. – В последние годы у нас и секса-то почти не было…

Мне немедленно захотелось выяснить – почему? Разве это не закономерный вопрос?

Но Артур перевел разговор.

– А вы были свидетелем проявления Ренатой Венгровской необоснованной агрессии? – заговорил он уже серьезно. – Может, она избила кого-то ни за что ни про что? Или просто превысила допустимые полномочия?

По глазам было видно, до чего же Светлане хочется соврать… Ее дряблые впалые щеки начали мелко подрагивать оттого, как она силилась удержаться и не облить Ренату грязью. Остановило ее лишь то, что Артур был следователем, обманывать которого себе дороже. Мало ли как откликнется? Наверняка она что-то слышала про лжесвидетельствование и решила не рисковать, хотя искушение было велико.

– Нет, – выдавила Светлана через силу. – Своими глазами не видела…

«Ай молодца! – чуть не вырвалось у меня. – Оставила-таки лазеечку! Тоненький намек: сама, мол, не видела, но наверняка эта фурия превышала полномочия телохранителя. Кто бы сомневался?!»

Главное – зародить недоверие, тогда и улики подтянутся. Но это если следствие ведет не Логов… Другой, может, так и поступил бы на его месте, но Артур не станет жонглировать подозрениями и фактами до тех пор, пока карта не ляжет так, как угодно ему. У меня была возможность убедиться, что он докопается до истины, какой бы неприятной она ни являлась.

– Борис Всеволодович жаловался на нее?

– Нет…

– Или кто-то другой из семьи?

Опустив голову, Светлана произнесла еле слышно:

– Никто.

– Мне просто нужно было убедиться, – невозмутимо пояснил Артур. – Я работаю только с достоверной информацией. Или по крайней мере с той, которую стоит и можно проверить. Подозрения и недоверие суд все равно не примет во внимание.

– Я поняла, – прошептала она и боязливо взглянула на него, точно Логов мог испепелить ее взглядом.

Но не в его интересах было стыдить эту женщину, вся вина которой состояла в том, что она была обделена умом и добротой. Каково ей работается врачом? Разве отсутствие этих качеств не говорит о профнепригодности?

– Вам не за что любить Ренату, – в голосе Артура зазвучало сочувствие, и я знала, что оно неподдельное. – Я вас вполне понимаю… Но как бы подло она ни поступила по отношению к вам и вашей дочери, это не делает ее убийцей. Лучше расскажите мне, чем вы с дочерью занимались в воскресенье и в понедельник утром?