Гибель вольтижера

– Ну нет. Ему важно все детали выведать. Может, кому заранее известно было, что ему достанется… Или не достанется. Тогда и мотив может нарисоваться!

Ее более пухлые, чем у матери, губы, презрительно скривились:

– Мне было известно, и что?

– Известно?! А мне показалось, что тебя удивило известие о заводе…

– Да я не про завод! На фига он мне вообще? А про квартиру дед пятьсот тысяч раз говорил, что подарит ее мне. Так что я знала, чего ждать… И на это уж никак не могло повлиять, жив Мишка или нет. Мне, кстати, всегда жалко его было… Не только когда разбился, и раньше тоже. Его же дед просто лишил содержания, и все! Это Ярослава ему деньжат тайком подкидывала… Думала, никто не догадывается, но все знали. И сам дед тоже, от него фиг что скроешь… Но раз он делал вид, будто ничего ему не известно, значит, одобрял, да?

– Похоже на то…

– А сам через свою гордыню в жизни не переступил бы. Мишка же типа блудный сын… И не раскаялся даже. Честно, я вообще не думала, что дед хоть копейку Мишке оставит! А он, оказывается, озолотить его собирался…

Она вдруг порывисто обернулась ко мне, и в глазах ее задрожала мольба:

– Как думаешь, все отцы так любят своих детей? Даже если виду не подают?

Конечно, ей хотелось услышать подтверждение, но я опять вспомнила своего отца, не вспоминавшего про меня месяцами. Плевать ему было, жива я или нет, здорова или больна, как учусь, что читаю, с кем дружу…

Каким-то чудом мгновенно считав все это, Лика отвернулась:

– Можешь не отвечать, сама знаю. Дед моего отца на дух не выносил, а он ведь тоже его сын… Ярославу еще кое-как терпел. Но только Мишка был его гребаным светом в окошке! Вот и получил от него!

Лика выскочила из туалета и хлопнула бы дверью, если бы та не была снабжена доводчиком. Затворилась она мягко и бесшумно, а у меня отчего-то заложило уши. Я попыталась сглотнуть, но ничего не вышло…

* * *

– Ни на трупе билетерши, ни на шарфе, которым ее задушили, не найдено чужой ДНК. Кроме следов гимнастки Елены Шиловой, само собой, – сообщил Володя Овчинников, забежавший с утра в лабораторию. – Ее же шарфик…

– Ну спасибо, порадовал, – обиженно отозвался Логов.

– Чем могу! – оперативник развел руками. – Похоже, у нашего убийцы изощренный ум, мы еще с ним намучаемся. Думаешь, среди циркачей много найдется интеллектуалов? Может, он все-таки со стороны?

– Или она, – уточнил Артур. – Ты о родственниках погибшего? О, это настоящий серпентарий… Каждый пытается закопать другого.

– То есть никаких реальных зацепок?

– Пока нет. Но они и вправду неглупы, так что все может быть. Я не списываю никого из Венгровских со счетов.

Накануне они с Сашкой целый день общались с этим семейством, и после этого, даже проспав семь часов, Артур не чувствовал себя отдохнувшим. В его теле, особенно в ногах, тревожно дрожала каждая жилка, и он даже всерьез подумывал, не измерить ли температуру? Или давление… Что там еще может сбоить в организме? Или просто адская семейка вытянула из него накануне всю энергию? Надо бы узнать, как Сашка себя чувствует…

С утра она отправилась к одноглазому в больницу, хмуро бросив после завтрака, что с дурацкими сомнениями покончено.

– Ты, как всегда, прав, – признала она, глядя на коричневый полукруг на дне чашки. – Никита – это то, что мне нужно.

– Только если ты сама так думаешь, – осторожно заметил Артур, пытаясь поймать ее взгляд. – Я не рвусь быть правым. Мне нужно одно – чтобы ты чувствовала себя счастливой.

– «На свете счастья нет, но есть покой и воля», – процитировала Саша и наконец посмотрела ему в глаза. – Пушкин знал, что говорил. Покой… Я поняла: это как раз то, что мне необходимо. И мою свободу Никита точно не станет ограничивать, он не абьюзер. С ним легко, тепло и весело. А про безумную страсть лучше написать, чем пережить ее в реальности.

– Ты правда так думаешь? – не поверил Артур.

Она кивнула так резко, точно клюнула носом. Потом испытующе прищурилась:

– Разве у вас с мамой была страсть? Вы ведь… летели вместе, это совсем другое… Помнишь «Прогулку» Шагала? Вот такими вы мне виделись – вознесшимися к облакам.

– А мне всегда казалось, что Шагал нарисовал каких-то уродов, – он прикинулся оскорбленным, чтобы слегка разрядить обстановку. Слишком уж Сашка сама себе казалась несчастной…

И она беззвучно рассмеялась, чуть запрокинув голову. Только Артур не понял: ему действительно удалось развеселить ее или она сделала это лишь в угоду ему?

Оттого, что сейчас Саши не было рядом, он чувствовал себя одноруким. Даже ее безмолвное присутствие на допросах придавало Артуру уверенности, точно она прикрывала его спину и можно было не опасаться удара сзади.

Этим утром он вошел в цирк без нее, сопровождал его только Володя. Если была возможность выбирать, кого из оперативников взять с собой, Логов всегда звал Овчинникова. В нем чувствовалось особое спокойствие, располагавшее людей, но Артур знал, что на самом деле этот человек подобен пружине, готовой резко распрямиться в момент опасности и нанести удар.