Гибельный шторм (ЛП)

— У нас нет полной картины, — заметил Сангвиний. — Мы не знаем численности врага.

— Мы знаем достаточно, — ответил Жиллиман. — Мы знаем, что враг превосходит нас числом. Брат прав. Даже если мы атакуем все вместе, то поступим именно так, как хочет от нас Хорус.

Сангвиний раздраженно зашипел и на мгновение закрыл глаза. Он успокаивал себя знанием того, что должно было случиться.

— Блокады меня не остановят, — сказал он. — Я доберусь до Терры, потому что должен сразиться с Хорусом. Так предначертано. И тогда решится судьба Империума. Даже демон в это верил.

Робаут и Лев переглянулись. Примарх Ультрамаринов относился к идее предопределенности так же скептично, как еще на Макрагге. Лев же, судя по его лицу, был больше склонен поверить брату.

— Тогда нужно понять, как достигнуть того, что нам предначертано, — произнес он.

Жиллиман скривился, будто от резкой боли.

— Ты должен добраться до Терры, — сказал он Сангвинию. — Но это не значит, что мы окажемся там вместе с тобой.

— Я не знаю. В моих видениях никогда не было ни вас, ни ваших легионов.

Жиллиман медленно кивнул, обдумывая сказанное. Эти мысли уже причиняли ему боль.

— Есть один вариант. — Он развернулся к Льву. — Но тогда мы с тобой не попадем на Терру. Мы не будем сражаться плечом к плечу с отцом. Мы ударим по блокадам первыми. Это мы свяжем войска Хоруса боем, а не наоборот. Мы уберем препятствия с пути Сангвиния.

Лев задумался на несколько секунд.

— А еще мы можем оттянуть часть вражеских сил, — сказал он после паузы.

— Как?

— Применив уроки, полученные на Эписиме и Давине. У тебя самый большой флот, Робаут, а я могу напасть на их крепости. Уничтожить их родные планеты. Это станет тем возмездием, которого они заслужили. Пускай оно придет к ним сейчас. Сожжем оскверненные миры. Как думаешь, многие из наших братьев-предателей продолжат держать блокаду, если их дома окажутся под угрозой уничтожения? Точно не все.

— Хорошо, — кивнул Жиллиман. — Есть смысл в том, чтобы мой легион стал тараном, пробивающим блокады.

Мстящий Сын обернулся к Сангвинию.

— Мы проложим тебе путь. — Он вздохнул. — Никогда бы не подумал, что, если Терра еще держится, я не смогу присоединиться к отцу в последней битве. Возможно, такова моя кара.

В глазах Жиллимана поселилась такая боль, что на него было тяжело смотреть.

Лицо Льва, в свою очередь, не выражало ничего. Сангвиний решил, что калибанец, возможно, чувствует некое удовлетворение. Возможно, ему нравится идея быть карающей дланью.

Трое примархов молча стояли друг напротив друга. Путь был ясен. Время Триумвирата прошло. Они продолжат сражаться за общее дело, но порознь.

— Когда мы втроем встретимся снова? — спросил Ангел.

Но он уже успел рассказать братьям о том, что ждет его на «Духе мщения», и они не ответили.

В помещении царила темнота. Это вполне могла быть тюремная камера, хотя на самом деле таковой не являлась. Бронированная дверь за спиной Сангвиний была заперта. За ней ждали Азкаэллон с целым отделением Сангвинарной Гвардии. Командир телохранителей не хотел оставлять примарха наедине с Кёрзом.

— Его путы достаточно крепки, — сказал Сангвиний, — и скоро станут еще крепче.

У дальней стены стояла стазисная капсула. Открытая и наклоненная назад, она ждала своего обитателя. Подключенный к ней генератор напоминал пьедестал в мавзолее. Энергетические катушки искрили, сдерживая накопленную мощь, но готовые в любой момент активировать поле.

Ночной Призрак равнодушно стоял перед этим подобием гроба.

— Думаешь, твоя вера будет вознаграждена? — спросил он.

Сангвиний помедлил с ответом.

— Я думаю, что ты говоришь о себе, — сказал он наконец. — Ты, должно быть, рад. Мы же оба идем к той смерти, о которой знаем. Ничего не изменилось.

— Ничего не могло измениться.

— Правда? Я думаю, на Давине ты так не считал.

И снова появилось беспокойство — чувство, которое смотрелось неестественно на лице Ночного Призрака. Кёрз попытался скрыть его, оглянувшись на стазисную капсулу. Когда он снова посмотрел на Сангвиния, все эмоции уже скрылись за привычной маской презрения.

— И теперь ты хочешь забрать меня к отцу, — сказал он.

— Ты должен ответить за свои преступления.

— Он не станет меня казнить. Мы оба это знаем.

— Действительно, — согласился Сангвиний. Ему внезапно пришла в голову новая возможность. Он раз за разом прокручивал ее в голове, прежде чем понял, что это не просто мечты. Мысль появилась не как внезапная вспышка, а словно солнце, медленно встающее из-за горизонта. Это была надежда, рожденная во тьме, закаленная в отчаянии, тонкая, как лезвие ножа... Но как же она могла послужить делу света! Она могла стать настоящим спасением.

Среди всей лжи и манипуляций Мадаила скрывалась правда. Выбор был. Можно было изменить судьбу. Вопрос в том, только ли на Давине представлялась такая возможность.

Сангвиний решил испытать свою идею.

— Отец тебя не убьет, — сказал он. — Я думаю, что надо бы, но ты прав. Он не станет.

— В тюрьме будет очень скучно, — прошипел Кёрз. — Мне будет не хватать наших бесед.

Сангвиний пропустил издевку мимо ушей.