Гибискусу не хватает света

Она кричала и слезы выступали на ее глаза, одна за другой скатываясь по обводам ее лица. Парень взял ее за руки.

— Я не покидаю тебя. Просто с тобой я не могу сделать то, что я задумал. Седаи надо увести отсюда. Мы не сможем сбежать в подпространство — он слишком близко. Его корабль попадет в наш тоннель и все. Нам точно крышка. Мы знаем то, чего не знает никто больше. Нам надо доставить послание человечеству. И ты мне поможешь!

— Нет! Нет! Нет! Ты пойдешь со мной!

— Таркелья, я не могу. У меня только одна спасательная капсула. Ее должна занять ты из-за многих факторов…

— Замолчи! Нет!

Она дала ему пощечину.

— Замолчи!

Корабль тряхнуло сильнее обычного. 2,8 %.

— Извини меня, — спокойно сказал Неман.

Он размахнулся и ладонью со всей силы ударил Таркелью в скулу, вырубив ее. Неман успел подхватить ее оседающее тело, чувствуя, как он сам содрогается от озноба и слез, непроизвольно текущих по его лицу.

Она была так мила, так нежна, лежа на его руках. Ему не хотелось отпускать ее, но серена, что завыла минуту назад, мешала ему сосредоточится на лице девушки. Неман хотел запомнить ее навсегда. На очень короткое навсегда.

Собравшись с мыслями, он оттащил ее в единственную спасательную капсулу, как следует зафиксировав тело в ремнях. Затем он надел на нее шлем, и сунул под бок дурацкую пирамиду. Взглянув на нее в последний раз, контрабандист вдруг увидел в ней все то, чем он жил. Он прощался сейчас со всем ради нее и ради шанса для человечества. Не в силах больше вынести это немое прощание, Неман коснулся своей рукой руки девушки и закрыл капсулу.

Гибискус все так же покачивался на панели, чуть съехав по ней в сторону. Неман поправил его и принял управление на себя. В его голове уже все было спланировано, а он поймал тот самый момент, когда убедил себя, что готов к пути, выбранному им несколько минут назад.

Его душа опустошилась. Глаза горели так, будто он не спал уже пару дней, и незваные редкие слезы, которые он и так не любил, появлялись в уголках глаз, стекая по лицу вниз, щекотя собой переносицу. Неман уклонялся от выстрелов «Провидения» на автомате. Руки крепко держались за штурвал. Приняв решение, он как будто бы отпустил свою душу в самостоятельный полет. Никакой дрожи в руках больше он не чувствовал. И голова освободилась от лишних мыслей. Теперь он думал только над тем, что надо уйти от планеты подальше, чтобы капсула с Таркельей осталась в безопасности. Чтобы она осталась в безопасности. Подумав о девушке, он вдруг ощутил жжение на своей щеке и улыбнулся. Неман точно предпочел бы пощечине поцелуй на прощание, но в тех обстоятельствах, в которых они оказались, реакция Таркельи все равно отозвалась внутри него теплом.

— Щит работает на 2,8 %. Движок с вероятностью в 79 % откажет в течение последующих четырех минут.

— А нам много и не надо, — ответил Неман, подумав о том, что его собственный голос не был похож на его голос. Или во всем были виноваты заложенные уши?

— Ведь не надо, приятель? — спросил контрабандист свой гибискус, стоящий на приборной панели.

Тот качнулся, соглашаясь со старым другом.

— Прости меня. Мы так и погибнем бродягами, лишь мимолетно видевшими свой дом и всего лишь кончиками пальцев и листьев, дотронувшимися до своей мечты. Земля не увидит нас больше.

Зеленый гибискус с его мощными бутонами зашевелился в танце, преисполненном гордостью и печалью одновременно.

— Спасибо тебе.

Контрабандист взглянул на свои часы. Они лгали о том, что его жизнь продолжится еще десяток часов. Переведя взгляд на радар, и убедившись, что они отлетели достаточно далеко, Неман кивнул сам себе головой.

— Васко, спасибо за службу. Это было честью для меня. А теперь, приготовься к прыжку к ближайшей звезде! Точка выхода на десять тысяч километров ближе обычного.

— Мы не собираемся возвращаться?

— Нет.

— В таком случае, прощайте, капитан. Эти полеты были честью и для меня.

В этот последний раз его голос вдруг приобрел доселе неизвестные Неману нотки человечности. Но он только коснулся этой мысли. Весь его мозг лихорадочно работал, заставляя тело повиноваться, чтобы совершить то, что было поздно изменить.

Корабль вышел на прямую, и впереди замаячила разноцветная точка, возрастающая в размерах. Несколько секунд по ним не стреляли. Но этих секунд было достаточно, чтобы выиграть гонку.

«Я не вижу всей своей жизни перед глазами», — подумал Неман. «Это нормально?»

Корабль тряхнуло. 0,3 %. Но до прыжка оставалось чуть больше двух секунд. В этот момент корпус еще раз сотрясся. Капсула вылетела.

Неман растекся на кресле и видел перед собой поглотивший его корабль, а затем и корабль Седаи, разноцветный тоннель. Контрабандист знал, что лететь в нем надо будет еще четыре секунды. А потом…

— Васко, отключи затемнение иллюминатора. Гибискусу не хватает света!