Гиблая слобода

Около года назад Акционерное общество жилищного строительства взялось возвести четыре здания на опытной площадке, названной «Новостройка». Между Акционерным обществом и Министерством реконструкции и городского строительства был заключен соответствующий договор. Квартиры в этих домах предназначались жителям парижского района, пострадавшим от войны и нуждавшимся в жилье. Но вот уже несколько месяцев Акционерное общество пытается перезаключить с министерством сделку на более выгодных условиях, ссылаясь при этом на трудности, с которыми ему пришлось столкнуться в течение этого года: вздорожание строительных материалов, увеличение заработной платы и различные льготы, которых добились занятые на стройке рабочие. Последние три месяца правление Акционерного общества постоянно грозит делегатам, которые настаивают на выполнении требований рабочих: «Министерство отпускает нам слишком мало денег. Мы объ явим себя несостоятельными должниками». Этот вопрос обсуждался также на собраниях комитета предприятия в присутствии представителей рабочих. Две недели тому назад, когда делегаты вручили правлению новый список требований, Акционерное общество еще более откровенно спряталось за спину министерства. Председатель правления заявил:

— Министерство не желает пересматривать заключенный с нами договор. Нам было сказано — не прибавлять заработной платы рабочим, а платить им столько же, сколько год назад, когда договор был заключен. Вам, конечно, известно, что министерство продолжает оплачивать расходы на заработную плату по официальному тарифу. В настоящее время этот тариф сильно устарел. И разницу приходится покрывать Обществу. Прибавьте к этому и другие расходы, значительно возросшие за год… Мы больше не в состоянии продолжать работу. Мы объявим себя несостоятельными должниками.

— Короче говоря, — заявил в заключение Баро, — эти господа желают одного — уменьшить заработную плату. Урезать ее на восемьдесят франков в час для неквалифицированных рабочих, только и всего…

Удар был нанесен тотчас же после Нового года. Акционерное общество объявило рабочим: «Вы все будете уволены сразу. В понедельник утром вас снова примут на работу, но уже по новому тарифу».

— Не соглашайтесь! Не подписывайте никаких бумаг! — потребовала от рабочих профсоюзная организация.

В понедельник утром для рабочих в кассе уже были заготовлены увольнительные и расчет. Все как один отказались взять их и отправились вслед за делегатами в столовую, где тут же было открыто собрание.

— Вот какие дела, — говорит Баро, разводя руками, — вопрос этот обсуждается не первый день. Профсоюз поднял тревогу, как только ему стало известно, что нам грозит опасность.

Баро делает паузу. Он приводит в порядок бумаги, вздыхает и, не сводя глаз с Ла Сурса, говорит:

— Вот так-то. За последние дни мы с товарищем Ла Сурсом немало совещались и выработали одну резолюцию. После долгих размышлений профсоюзная организация приняла эту резолюцию, и мы сейчас предложим ее вам на обсуждение, на одобрение. Я предоставляю слово нашему делегату Ла Сурсу, который и зачитает вам текст резолюции.

Баро приходится слегка отодвинуть стол, чтобы сесть. Рабочие внимательно рассматривают свои загрубевшие руки, свертывают сигареты, потирают лоб. Ла Суре встает. Он опирается ладонями о стол, наклоняется вперед, как-то странно улыбаясь, щуря свои хитрые глаза.

— Все это уже давно носится в воздухе, не так ли, ребята? — Он постукивает пальцем по кончику своего огромного носа. — Ведь верно? Мы уже давно чуем недоброе. Попахивает малость паленым!

Громкий смех прокатывается по залу. Наступает разрядка. Рабочие хлопают друг друга по плечу, стучат по столам, шутливо кричат делегату:

— Еще бы тебе не чуять с таким-то паяльником!

— Валяй, Носач, зачитывай! Мы тебя слушаем!

Ла Суре мгновенно становится серьезным. Он ждет, чтобы смех умолк, чтобы в зале наступила полная тишина, и говорит совсем тихо, полузакрыв глаза:

— «Крышу для каждого француза» — вот что обещал министр реконструкции в своем последнем выступлении, — «крышу для каждого француза».

Он останавливается, пристально всматриваясь в липа, оглядывает слева направо первый ряд, затем второй, третий.

— Целые семьи, — продолжает он, — ютятся в палатках, в хибарах, в дощатых бараках. Мы готовим для них двести квартир, но нашу стройку замораживают. «Крышу для каждого француза», — вот что сказал министр.

Ла Суре опять умолкает. Он уже осматривает пятый ряд. Затем продолжает, как и начал, без шпаргалки, по временам останавливаясь, чтобы собраться с мыслями. Пальцы слушателей судорожно сжимают подбородки, впиваются в край стола. Слышно даже, как трещат суставы.