Гиблая трясина

– Да. Для пациентов, склонных к самоубийству. – Дэвид скорчил гримасу. – Только я подозреваю, что он все равно найдет способ с собой покончить, несмотря на весь надзор. Он жил ради Джеммы и этих игрищ. А она мертва, так что… Кто-то, наверное, скажет, что так ему и надо. Лично я предпочел бы, чтобы он пострадал.

– Он и так страдал, – вздохнул Мэтт. – Они оба.

– Очень благородно с твоей стороны, учитывая, что они годами на тебя охотились, чтобы потом пытать и убить.

– Они такими не родились. То, что с ними позволили сделать, просто чудовищно.

Дэвид снова скорчил гримасу.

– Все может быть, у тебя есть право на собственное мнение, но я все же думаю – для того, чтобы творить то, что творили они, нужно обладать черной душой.

– Да, наверное. У меня душа болит за невинных людей, пострадавших ради их бессмысленной мести… А несчастные приемные родители! Для них-то какой удар!

– Для Годдардов – безусловно. Не уверен, что они когда-нибудь оправятся. Вот вам и кукушкино гнездо. – Редпат вздохнул. – Что до Гарри Коттона, то он был обманут еще более жестоко. Черт возьми, он свою собственную дочь обвинял в том, что та подожгла дом. Взял мальчика к себе, все ему дал, сделал собственным приемным сыном и наследником – а ведь он-то и был убийцей и поджигателем! – Дэвид покачал головой, словно не веря сам себе. – К слову, я выяснил, почему он звал себя Тедом.

Мэтт задрал бровь.

– Только не говорите, что в честь Теда Банди[10], обаятельного и интеллектуального серийного убийцы.

– В точку. Ничего себе у мальчика был образец для подражания! На счету которого три десятка девушек как минимум.

– Вряд ли нашего Теда так уж интересовали убийства, его скорее возбуждало то обстоятельство, что Банди умел понравиться каждому, включая даже судью, выносившего смертный приговор.

– Вероятно, ты прав. И Гарри Коттон, и Годдарды, и коллеги Теда по студии – все сходятся в том, каким он был милым и приветливым. Что лишь подчеркивает, насколько людям свойственно ошибаться. Или насколько он был замечательным актером. – Дэвид уселся поудобнее и посмотрел на Мэтта. – Прости, ты сам сказал мне раньше, что хотел бы поговорить насчет убийцы с топей Гиббет. Сейчас время подходящее?

– Оно никогда не подходящее, но сейчас не лучше и не хуже других. – Поерзав в постели, Мэтт откинулся на подушки. – Мне давным-давно следовало вам рассказать. Помните констебля Энди Лоу?

– Того, который нашел тело Дэнни Картера в амбаре у собственного дядюшки? Он еще потом покинул наши края и уехал на север.

Мэтт кивнул.

– Мой сержант с ним не соглашался, однако Энди был совершенно уверен, что убийца – Андерхилл. В последний раз, когда нам пришлось выпустить Андерхилла ввиду недостатка улик, Энди просто озверел и объявил приятелям, что лично его разыщет и выбьет признание. Когда я об этом узнал, сразу прыгнул в машину и поехал к нему. – Мэтт осторожно погладил распухший висок. – Андерхилла-то мне было не жалко, поскольку в глубине души я был согласен с Энди, но я совсем не хотел, чтобы моего лучшего друга вышвырнули из полиции.

У Мэтта затряслись руки.

– Сначала я не смог разыскать ни того, ни другого. Андерхилла не оказалось дома, потом я вспомнил, где живет его брат, и что местные часто срезают путь по старой дороге, идущей мимо болота. – Он сглотнул слюну; очевидно, ему становилось все трудней говорить. – Темно было – глаз выколи, а я гнал слишком быстро для такой узкой дороги. Андерхилл, можно сказать, вынырнул ниоткуда…

Мэтт повесил голову.

– Когда я сообразил, что наделал, то впал в панику. Просто бросил его там и уехал. – Он поднял на суперинтенданта полные слез глаза. – Прошу меня простить, сэр: гада убил я, и до сих пор об этом не знала ни одна живая душа.

Дэвид спросил его, просто чтобы скрыть потрясение:

– И что, Энди Лоу не предъявили обвинения в убийстве Андерхилла?

Баллард коротко, без тени веселья рассмеялся.

– Это самая дурацкая часть истории. Энди выбежал из участка как сумасшедший, а потом сообразил, что ведет себя как последний болван, так что попросту направился в паб и нажрался там до зеленых чертей на глазах у доброй половины Фенфлита.

– И ты так и не знал, кого задавил – убийцу или невинного человека?

– До тех самых пор, пока Тед не рассказал, что нашел фотографии с мест преступлений в сарае у брата Андерхилла.

В душе у Редпата что-то стронулось с привычного места.

– Я всегда понимал, что у твоего тогдашнего срыва была какая-то не вполне очевидная причина. Однако поделиться ею со мной ты не хотел – или не мог.

– Мне было слишком стыдно. И я ощущал такую убийственную вину, – Мэтт глубоко, прерывисто вздохнул, – что всю свою последующую карьеру пытался ее искупить, пытался быть настолько хорошим детективом, насколько это вообще возможно. И при этом посматривал, не всплывут ли какие-то подробности по тому делу, мало ли как оно обернется…