Гиблый Выходной

Женя Брюквин практически не целился, на это не было времени. Его рука молниеносно выхватила свой пистолет с глушителем и прежде чем Точило успел отвести взгляд от удалившихся в глубину цеха рабочих, Женя уже нажал на курок. Преодолев всего лишь метровое расстояние, пуля попала Точиле в висок и вынесла правую часть головы. Брызги крови, мозга и костной ткани окропили близстоящий станок. Целое оторванное правое ухо прилепилось к станку на самом видном месте.

Точило рухнул замертво.

– А у тебя есть возражения? – спросил Женя Брюквин у застывшего в неподвижности Максимилиана Громовержца. – Этот момент я стирать не стану.

– Возражений не имею, – ответил Максимилиан Громовержец, держа свой полиэтиленовый пакет с отсеченной кистью. Зачем он носил с собой свою кисть, он не говорил.

Брюквин присел и подобрал с пола выпавший из рук его бывшего партнера пистолет. Черный американо-израильский «Десерт Игл» третьей модификации. Это был хороший пистолет, солидный, устрашающий, его часто используют в съемках голливудских боевиков. Взвесив его в руке, Женя Брюквин невольно предался воспоминаниям из детства и юности. Сколько потерянного времени в пустую, сколько сил и нервов зря. Сколько душевных переживаний, бессонных ночей! И оказывается многие годы он делал все недостаточно хорошо, зачастую даже очень плохо. Надо исправиться…

– Уходим! – приказал Максимилиан Громовержец. – Кажется, сюда кто-то идет.

09:39 – 09:41

Никита напрочь стер «Вайбер» с перепиской и, не помня себя, побежал назад к выходу, однако споткнулся обо что-то и со всего размаху грохнулся на пол, планшет вылетел из его рук и упал. Включенный монитор погас, Никита выругался. Еще не хватало, чтобы он разбил планшет! Мужчина упал рядом со станком ЧПУ, подняв голову, он увидел еще одно странное зрелище. На корпусе станка было ухо. Самое обычное человеческое ухо. «Зачем станку ухо?» – глупо подумал Вайнштанй и рассмотрел, что станок сильно испачкан чем-то красным и подумал, что тут уронили банку с лаком «красное дерево» или «ясень».

– Ага! И прилепили резиновое ухо! – вслух пробурчал Никита Вайнштайн.

Он сильно ушибся коленями, презирая боль и разорванную штанину джинс, он с кряхтением поднялся и яростно взглянул на причину своего падения.

Труп с простреленной головой!!!

Никита хотел завопить, но вовремя захлопнул рот руками. У него подкосились ноги и он упал на корячки. Подвывая от охватившего его страха, он на корячках пополз к планшету, при этом измарав ладони и колени в теплой чужой крови. Схватив треснутый планшет, Вайнштайн прижал его к груди, будто искал в нем спасение.

– Что тут такое? Что произошло? – бормотал он, сидя на полу и обнимая планшет испачканными в крови руками. – Как же это? Что же это?

В стороне стало что-то громко резко хлопать. ХЛОП! ХЛОП! Вайнштейн вздрагивал от каждого хлопка. Плача от отчаяния и продолжая прижимать разбитый гаджет к груди он ползком отходил куда подальше от места трагедии, оставляя после себя рваный кровавый след. ХЛОП! Стреляют! Слева от него ведется стрельба! У него дрожала нижняя губа, ему не хватало воздуха.

– Никки, – говорила ему мачеха, когда он выбивался в люди из провинциальной заснеженной глубинки, где единственным развлечением молодежи было просто напиться и брякнуться в сон, – Никки, мальчик мой! Твое оружие в этой сраной жизни – хитрость. Будь хитрее, изворотливее, не лезь на рожон, мой мальчик. Открытый бой, это не для тебя, только не обижайся. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, но в тебе нет боевого стержня. Ты не боец по натуре, только не оскорбляйся, не строй такое лицо. Кто кроме меня тебе укажет подходящую для твоей натуры манеру поведения? – говаривала она, поджигая сигарету и посасывая ее через мундштук. У его мачехи были длинные узкие ногти и маленькие круглые глаза цвета насыщенного черного кофе, она напоминала какую-то экзотическую птицу, но Никита старался к ней прислушиваться – она работала в областной администрации и умела воровать из федеральной кормушки как никто другой. – Не махай кулачками, не показывай свой характер, поверь мне, мальчик мой, твоя смелость никому кроме тебя самого не нужна. Да и тебе она не нужна, Никки, ты совершенно ею не владеешь. Твое оружие – хитрость. Прячься, если надо, скрывайся, сиди в кустах, будь ниже травы, тише воды, но про выгоду не забывай. Если надо для выгоды – будь кем угодно. Крысой, собакой, если требуется – прикинься дурачком, но не строй из себя героя, не надо этого. В твоем случае это вызывает жалость и смех. Это для тебя опасно, Никки. А выгоду везде можно найти, надо только подумать, а ты сообразительный, мой мальчик.