Гиблый Выходной

Поиски дяди Рафика дали кое-какой результат – он обнаружился в грузинском Батуми, где успел выкупить приличную шашлычную. Но ни о каком возврате в родные места и не помышлял, кормя семью обещаниями, что вернет долг позже. Все до копеечки, но позже.

Прошел месяц, потом второй.

В начале туристического сезона люди Арута подожгли дом Эорнидянов. Для девятерых членов этой фамилии все было кончено, от семейного бизнеса осталось только пепелище. В огне погибла Дана и Армен Георгиевич. На похоронах Арут, пряча глаза в сторону, сказал, что долг их семья отплатила и если надо, то он готов предоставить им крупную ссуду на постройку нового дома. Разумеется, Эорнидянам пришлось проклясть Арута и дядю Рафика и уехать из Абхазии в Россию, где члены семьи разъехались по разным местам. Петя с мамой, сестрой и братиком, тетей Нонной и ее супругом обосновались сперва в подмосковном Долгопрудном, а позже – тут в этом регионе, где им по родственным связям продали две квартиры.

А у мальчика Пети на новом месте стали расшатываться нервишки. Страдая от потери прежнего места жительства, от тоски по друзьям, родным местам, по теплому морю, он мучился ночными переживаниями, стал озлобленным, замкнутым, в душе его разрастался густой пучок огнедышащей ненависти к своему жирному дяди Рафику, которого он полноправно считал виновником всех их семейных и его личных бед. То он плакал, уткнувшись лицом в мамину грудь, то очень враждебно проклинал исчезнувшего с их деньгами где-то в Батуми Рафаэля Георгиевича, от которого, после переезда семейства Эорнидянов в Россию вообще прекратились какие бы то ни было попытки сближения. Для Эорнидянов и для юного Пети дяди Рафика больше не было, он вроде как умер. Но как бы Эорнидяны не старались стереть его личность из семейного мемуаристического архива, для Пети дядя Рафик остался в памяти, в подкорке мозга, в подсознании, мальчику невозможно было забыть его бесчинства и предательство, повлекшее семейную трагедию и крах мечты на будущее.

Над замкнутым мальчиком посмеивались в классе новой школы, это еще больше бесило Петю, его стали одолевать беспричинные вспышки агрессии, направленной на окружающих, и наблюдающий его детский психолог настоятельно рекомендовал петиным родителям оградить сына от всякого рода отрицательных явлений, от агрессии, от скандалов, от остросюжетных фильмов, книг и компьютерных игр. В совокупности с определенными седативными средствами это дало некоторый положительный результат, мальчик стал спокойнее, уравновешеннее, вспышки гнева сократились.

Но за подрастающим ребенком невозможно уследить, а особенно за его компанией. Петя уже не помнил, что явилось поводом к тому, что он сделал в седьмом классе. В порыве вызванного уже неизвестной причиной гнева, он взял вилку в школьной столовой и ранил ею двух одноклассников. Потом, не помня сам себя, закидал камнями ребят из параллельного класса и разбил окна в кабинете физики. Потом все чаще нападал с кулаками на школьников, которые имели неосторожность как-то криво посмотреть на Петю или сказать ему что-то в оскорбительной или просто рекой манере. А однажды, не владея собой, он принес в школу травмат. Если бы пистолет был настоящим, то Петя Эорнидян сел бы в колонию за убийство трех человек.

За его лечение взялись психологи, но иногда неконтролируемые вспышки гнева все же ослепляли Петю. Он мало что запоминал из своих последующих действий, не мог объяснить мотив поступков, причину агрессии, но психологи путем определенных методов, включающих как психоанализ по методу Фрейда, так и попросту гипноз, выяснили, что каждый раз при приступах помрачнения рассудка перед мысленным взором Пети Эорнидяна стоял образ его дяди. Рафаэля Георгиевича. Подсознательно Петя стремился убить дядю, уничтожить его, растерзать. А если конкретизировать – отрубить голову штыковой лопатой. То-есть сделать то, что он не смог сделать когда-то, когда ему выпала такая возможность. Петя больше всего в жизни жалел о той своей нерешительности, о своей детской боязни убийства. Избавив семью от паршивого родственника, он бы тем самым избавил бы всех от дальнейших несчастий. И возможно все было бы хорошо. И абхазское солнце светило-бы, и стерильное море ласкало бы мелкую гальку пляжей, и заповедная пицундская сосна шелестела бы ветками, и на горном шоссе на озеро Рица все так же курсировали бы туристические маршрутки, заезжающие в винные погребки и медовые пасеки. И вино бы лилось рекой и бизнес бы процветал. И папа Армен был бы жив и двоюродная сестра Дана тоже. Она бы вышла замуж и родила бы двоих детишек.

Если бы в тот день у Пети не дрогнула бы рука.

Охранником выросшего Петю пристроил один из его родственников, имеющий шапочное знакомство с генеральным директором Шепетельниковым, но для этого семейному клану пришлось кое-что скрыть от работодателя, иначе бы Петю даже не пустили бы на порог «Дверей Люксэлит», не говоря о том, чтобы назначить на какую-либо даже самую малооплачиваемую должность, тем более – охранником.

09:12 – 09:16