Гибридная война

Прорыв Кучмы на туркменском направлении был связан, в первую очередь, с благосклонным отношением Кремля к этому вопросу. Кроме того, когда Кучма беседовал с туркменским коллегой Сапармуратом Ниязовым во время неспешных прогулок в загородных резиденциях последнего, совместные планы на будущее строили два человека одного поколения и одной жизненной школы. Их слово друг другу нельзя было измерять деньгами, потому-то и относился Ашгабат[144] к украинским долгам с воистину восточным терпением и рассудительностью.

Надо отметить, что газовые отношения с Туркменистаном — это отдельная и крайне важная тема энергобезопасности Украины. Привлекательность этого источника энергоресурсов обуславливалась в первую очередь тем, что Ашгабат продавал газ не только дешевле российского, но и соглашался брать в оплату товарные поставки и услуги, тогда как «Газпром» требовал оплаты исключительно валютой. Начиная с 1994 года, в Туркмению была отгружена настолько широкая номенклатура материальных ценностей из Украины, что просто голова идет кругом. Украинцы отправляли в качестве оплаты за газ все: от военной техники, продукции машиностроения и металлургии, услуг по развертыванию и модернизации системы ПВО Туркменистана, строительству мостов и систем жизнеобеспечения туркменской столицы — до миллиона резиновых калош со складов стратегического резерва.

В конце концов, Туркменистан и Украина по обоюдному согласию постепенно перешли к денежной форме расчетов за поставки газа, отказавшись от товарной формы. Надо сказать, что взаимопонимание с Ашгабатом оказалось по-настоящему дорогим подарком для Украины, был период, когда сумма задолженности приближалась к $2 млрд.

Де-юре Украина была лишена возможности получать туркменский газ для своих потребностей, поскольку даже наличие контракта на закупку топлива не позволяло доставить его к собственной границе без согласия России. Более того, любые украинские схемы получения туркменского газа, как и любые фирмы-посредники, от «Итеры» до «РосУкрЭнерго», получали право на существование только при согласии и участии «Газпрома».

В «Газпроме» хорошо понимали, что поставки туркменского газа развязывают руки Украине, поэтому приложили максимум усилий, чтобы их сорвать. С 1 января 2006 года туркменский газ перестал поставляться напрямую украинским потребителям. «Газпром», используя преимущество в финансовых ресурсах и упомянутую зависимость Украины от его согласия на транзит центральноазиатского газа, перекупил ранее законтрактованный украинской стороной газ. Поэтому в начале 2006 года, в условиях прекращения поставок «голубого топлива» в Украину «Газпромом», «Нефтегазу Украины» оставалось только принять российские условия поставок газа.

17 февраля 2006 года — почти сразу же после январской украино-российской «газовой войны» — в Ашгабате президент Ниязов принял министра топлива и энергетики Украины Ивана Плачкова и главу правления НАК «Нефтегаз Украины» Алексея Ивченко. Украинская делегация хотела расставить все точки над «i» в вопросах поставок туркменского газа и расчетов за него. В свете поведения Ниязова во время январской «газовой войны» и решения о создании компании RosUkrEnergo надо было выяснить настроения туркменского «отца нации». Однако реальных успехов переговоры не принесли.

21 декабря 2006 года Ниязов скоропостижно скончался. Его фактический преемник, Гурбангулы Бердымухамедов, повел весьма осторожную для восточного деспота энергетическую политику, стремясь не обострять отношения с Россией. К тому же у Ашгабата есть менее беспокойный и проблемный, чем Киев, партнер — Пекин.

Схватка за «украинскую трубу»

Украинская газотранспортная система (ГТС) время от времени оказывается в центре внимания политиков и средств массовой информации. Ничего удивительного, ведь она является лакомым куском для многих энергетических компаний мира. ГТС ныне включает 37,6 тыс. км газопроводов (в том числе свыше 14 тыс. магистральных для транзита российского газа), а также разветвленную сеть компрессорных, газораспределительных и газоизмерительных станций. Пропускная способность системы на входе в Украину из России и Белоруссии составляет 290 млрд м³ природного газа в год, а на выходе — 175 млрд м³ [145]. Из них 140 млрд могут транспортироваться в центральноевропейские страны, остальные мощности были нацелены на Молдавию, Румынию и далее, в направлении Турции и балканских стран. Кроме того, сегодня существует реальная техническая возможность увеличить пропускную способность отечественной газотранспортной системы для европейских потребителей на 140–160 млрд м³ в год. Этот факт — еще один аргумент для «Газпрома» попытаться установить полный контроль над работой украинской ГТС.