Гид по чаю и завтрашнему дню

– Я видела, как ты заходила на сайт лондонской «Ле Кордон Блю», пока пекся хлеб. Ты напоминаешь мне Гордона, как он жадно изучает величественные дома и здания. Все возможности. – Короткий вздох, затем: – Я хочу, чтобы ты поняла, что мы всегда тебе рады. Наша гостевая комната твоя, сколько тебе нужно.

Я поднимаю взгляд, моргаю, сдерживая слезы.

– Спасибо. Мне правда очень нравится ваша гостинца. И Англия в целом.

Кейт теребит поясок своего халата.

– Особенно, я вижу, тебе нравится здешний чай.

О, Кейт.

– Да, я крепко влюбилась в здешний чай.

– Все мы считаем, что он особенный. Редкое сочетание. Такой чай на дороге не валяется. Ты ему тоже нравишься.

– Mucho, – говорю я. Слишком сильно. Я качаю головой. – Скажи мне. После того как ты уехала из Майами со Спенсером, когда ты перестала скучать по городу? По семье и друзьям?

Она делает глоток вина, затем кивает мне.

– С минуты на минуту перестану.

Глава 25

За день до того, как Орион должен отвезти меня в Лондон, чтобы посмотреть школу, я учу Флору печь хлеб. После двух недель основ она готова к замешиванию теста. Мы удваиваем количество ингредиентов, чтобы хлеба хватило на мой дополнительный выходной.

– Хорошо, теперь поворачивай на девяносто градусов, – говорю я в то время, как мы давим ладонями вязкое тесто для белого хлеба. Она повторяет каждое мое движение, контролируя давление и не забывая о предупреждении не совать в тесто кончики пальцев и использовать муки лишь столько, чтобы масса не прилипала к рукам.

– А это даже весело, – говорит Флора. – Месить тесто. Придавать ему такую форму, какую хочешь.

– Ха. Только если знаешь, как далеко можно зайти. Слишком много муки или крутой замес, и тесто будет тугим и резиновым. – Флора выглядит сегодня как настоящий пекарь. Ее короткие кудрявые волосы заправлены за уши и подвязаны голубой банданой. Фартук в пятнах корицы от яблочного пирога, который мы испекли, пока поднималось тесто.

– Но ты права, – добавляю я. – Когда я ссорилась с бывшим парнем, у моей семьи появлялись запасы хлеба на несколько дней.

– Лучше уж вымещать гнев на тесте, чем на чьем-нибудь лице, не так ли?

Я поворачиваюсь к ней и театрально подмигиваю.

– Видела бы ты меня в ночь перед выпускным. На следующее утро хлеба напеклось столько, что можно было накормить весь район. Погоди, а у вас есть что-то типа выпускного? Танцы в конце последнего года учебы?

– Да, только в моей школе они сводятся к тому, сколько алкоголя ты сможешь в себя влить за вечер. Бутылки. Дешевое вино, спрятанное в кустах, коктейли, – говорит она, затем делает паузу, чтобы дать пояснение о крепких лимонадах и пуншах. – Литры шампанского из «Теско» еще до того, как за тобой заедет ухажер.

Я бросаю на Флору косой понимающий взгляд.

– Вообще-то, это как раз и называется выпускной. Ладно, пора переворачивать. – Тесто шлепается о разделочный стол.

– Как прошел твой? У тебя было время, чтобы замесить тесто и выпечь хлеб перед тем, как ехать? – Она смеется. – Если бы у кого это и получилось, то точно у тебя.

– Спасибо. – Мой голос блекнет. – Однако я никуда не ходила. У бывшего был мононуклеоз во время его выпускного. А затем он бросил меня за несколько дней до моего.

Флора замирает.

– Как можно так низко поступить?

– Длинная история, но это была одна из худших недель в моей жизни. Мы с Пилар купили мне платье заранее. Оно было длинное и приталенное, цвета шампанского и с шикарным разрезом. Слегка расшито бисером с перекрещивающимися лямками на спине.

– Было? Ты вернула его в магазин?

В своей голове я ясно вижу, как Пилар очищает спальню от намеков на выпускной. Красивое платье и золотистые туфли на каблуках. Длинные серьги. Она все спрятала, затем избавилась насовсем, когда я дала на это свое согласие. Я рассказываю об этом Флоре, когда мы беремся за последние два шарика теста.

Флора говорит:

– Думаю, я бы все равно пошла. То есть, конечно, понятно, почему ты осталась дома, но я бы надела свое сногсшибательное платье, сделала прическу и с гордостью пошла на выпускной с подругами.

– Я бы тоже, но бабушка умерла за месяц до этого.

– О, понятно, – тихо говорит она. – Ты часто о ней говоришь. Но я не знала, что ее больше нет. Она правда научила тебя всему этому? Готовить все эти блюда и печь?

– Это лишь малая часть. Моя сестра тоже была близка с бабушкой, но они больше сплетничали в кабинете пекарни, а не на кухне. Моя природная любовь к готовке и выпечке сделала меня тенью бабушки. Дедушка умер, когда мне было всего три, и она переехала к нам. Я все время проводила с ней. Я просто… хотела быть похожей на нее.

Флора кивает.

– Моя бабушка тоже к нам переехала. Примерно через год после того, как маме поставили диагноз. Она прожила с нами два года, а затем отец нанял сиделку.

Орион никогда мне об этом не рассказывал.

– Тебе было всего восемь, верно?

– Около того. Бабушка пыталась заполнить пробелы для нас с Ри. Заплетала меня перед школой. Но у нее никогда не было времени, чтобы печь со мной бисквиты.

– Забота о вашей матери отнимала очень много времени, я полагаю.

Флора переворачивает тесто вместе со мной.