Гид по чаю и завтрашнему дню

– К Андре или нет, но тебе все равно нужно вернуться в Майами. К своей семье, к «Ла Паломе».

– Да, – говорю я в его поло. И это правда. – В то же время я не хочу ничего оставлять здесь. Или никого. – И это тоже правда.

Он отстраняется.

– День за днем. Это все, что у нас есть. – И больше он ничего не говорит. Ты могла бы вернуться. Эти слова движутся от него ко мне. Но произнесет ли он их когда-нибудь вслух? Или это очередная невозможная вещь, о которой он не осмелится просить бога или вселенную?

Он гладит большими пальцами мои щеки.

– Останься, ладно? Я могу поделиться остатками еды, но сначала давай заварю нам чай? Я как раз пополнил запасы.

– То, что нужно.

Я жду на диване, прижимая руки к груди. Слышатся шаги, затем я чувствую, как его мягкий серый кардиган ложится на мои плечи. Разумеется, он держал его наготове. Я сжимаю воротник, затем говорю через спинку дивана:

– Ты не упоминал, что его связала твоя бабушка.

– Не стал после того, как узнал, что ты потеряла свою. – Он возвращается и протягивает мне теплую чашку. – А больше об этом и не думал.

Я делаю глоток ароматного чая и благоговейно вздыхаю.

– Весьма неплох, да? Все те пудинги, которыми ты меня кормишь, напомнили мне об этом сорте. Черный с ванилью.

Я делаю еще один глоток; вкус двух любимых городов сплетается на языке.

– Орион, ты нашел его.

– Что?

– Мой любимый чай.

Глава 27

Лондон Ориона – это улицы, тротуары и фасады домов. Это винтажные книжные магазины и потаенные парки. Это взять латте и наблюдать за людьми в оживленном Ковент-Гардене. Затем Нилс Ярд с рядами ярких, цветных магазинов и эклектичное разнообразие Сохо. Его Лондон – это облокотиться на подпорную стену набережной солнечным субботним днем, когда ему не холодно в футболке, а мне – в длинном трикотажном платье.

Перед нами, извиваясь между городками, течет река Темза. Четырехсотфутовое белое колесо обозрения «Лондонский глаз» вращается над южным берегом, прямо напротив Вестминстерского моста.

– Большинство туристов думают, что Биг Бен – это башня с часами. А на самом деле это колокол внутри башни, – сообщает мне Орион.

Я так жадно вбираю сливающийся пейзаж Средневековья и современности, что у меня все плывет перед глазами.

– Никогда не переставай, – позволяю я реке унести мои слова.

– Никогда не переставать что?

– Рассказывать мне о разных вещах.

Он улыбается и ведет нас в сторону Парламента и Вестминстерского собора. Я беру его под руку и прошу показать мне Букингемский дворец.

– Нам нужно приехать сюда еще как минимум дважды, прежде чем ты… – Ему не нужно заканчивать. – Британский музей очень классный. И Лондонский Тауэр. Тебе понравятся королевские драгоценности и весь арсенал оружия. И мы можем посмотреть изнутри все, что ты захочешь.

Но сегодня солнце высоко, и Мэлл, длинная оживленная улица, ведет нас к фантастическому дворцу у своего основания. По бокам висят британские флаги, и когда моя мечта увидеть Букингемский дворец исполнена, Орион показывает мне роскошный ухоженный район Мэйфер, затем ведет в Кенсингтонские сады.

Любуясь итальянским водным садом, я вспоминаю школьные планы, которые мы строили со Стефани: вместе посетить Лондон и Париж. То, что я здесь с Орионом, а не с ней, не кажется мне потерей. Скорее, переменой. К тому же еще есть Париж.

Орион болтает о разном, латая мое молчание. Например, как в 1861 году принц Альберт построил декоративный сад в качестве подарка для королевы Виктории. Мы прогуливаемся вокруг итальянских урн и ухоженной живой изгороди.

– Прошло уже целых пять минут с последнего суеверия.

Я смеюсь, тычу Ориона в бок.

– Что ж, валяй. Уверена, у тебя есть в запасе что-то про сады или цветы.

– Вообще-то про пчел. Но без них у нас не было бы садов. Это английское суеверие, так что оно будет в тему, – говорит он, пока мы любуемся одним из зеркальных бассейнов. – Пчеловоды считали, что для того, чтобы мед получался высокого качества, нужно разговаривать с пчелами. Так что разговор с пчелами, как они это называли, стал обязательным. Они рассказывали им о любых домашних событиях, таких как рождение детей или свадьба. И особенно о смерти.

В отражении моя голова ложится ему на плечо.

– В частности, когда кто-то умирал и семья надевала траурную одежду, пчел тоже нужно было облачить для траура. Нужно было рассказать им.

– Как можно облачить пчел в одежду для траура? – Мне никогда не пришлось бы задавать такой вопрос в Майами.

Грустная улыбка Ориона расходится рябью по воде.

– Они обычно задрапировывали ульи черной тканью, сообщая им эту новость. Иначе пчелы покинули бы улей или даже погибли. В качестве наказания всей семьи.

– Ты бы понравился моей бабушке. – Мой рассказчик, чайный сомелье и парень, который может ранить и вонзить нож в мое сердце, только потому что живет под другим флагом.