Гид по чаю и завтрашнему дню

– Понимаю. Что ж, если бы я подробно рассказывал мамину историю, это заняло бы тысячу лет. Но я пересказал тебе сильно сокращенный вариант. Простую ее версию, если так вообще можно выразиться.

Я упрямо на него смотрю.

– То есть я могу рассказать тебе сжатую версию моей истории? Своего рода использовать готовую смесь для пудинга, а не готовить его с нуля?

– Да, что-то в этом роде. – Он указывает на меня. – Но я готов поспорить на свою следующую зарплату, что ты никогда не пользовалась готовой смесью раньше и никогда не будешь ей пользоваться в будущем.

Я широко открываю рот, чтобы вздохнуть.

– Ладно. Могу рассказать очень упрощенно, – невольно начинаю я. Слишком близко к сердцу я держала травму этой весны. Но, как и в случае с друзьями Ориона, никто не станет сплетничать о моей личной жизни. Никто меня не осуждал и не цеплялся за каждое слово и движение. Орион только что поделился со мной историей своей мамы. Мы все еще в этом уютном тихом местечке. Том, которое кажется… безопасным.

Я начинаю свой рассказ:

– Я называю это тройным несчастьем. Стефани – только одна его часть. Что касается остальных двух: парень, с которым я встречалась три года, бросил меня примерно полтора месяца назад. А еще моя бабушка. Моя abuela. – Я встречаюсь с ним взглядом. – Она умерла от сердечного приступа в марте. Этот флан я готовила по ее рецепту.

– Ого, это много для одного раза. – Он смотрит в пол, затем поднимает взгляд на меня. – Мне очень жаль. И это не пустые слова. Я понимаю… твою потерю.

– Знаю. Но у меня есть мама. Они с отцом замечательные. Они меня вырастили. – Мой голос дрожит. – Но abuela… она меня воспитала.

В отличие от густой копны волос, ниспадающей массивными волнами, мои руки маленькие и тонкие. Он осторожно тянется к моей руке, лежащей на диване рядом с его бедром. Я коротко киваю, и он кладет свою сверху, сжимая мои пальцы в кулак. Миниатюрная планета зарождается от гравитации его касания. Я закрываю глаза. Мне этого не хватало. Нет, не парня, но живого человека рядом. Кого-то кроме семьи.

Орион тоже прислушивается. По потолку отдаются шаги флориных ботинок на рифленой подошве. Отрывки приглушенного телефонного разговора просачиваются через вентиляцию. Вскоре мы допиваем напитки и оказываемся на улице, прогуливаясь по району Сент-Кросс в сторону «Совы».

Прошел дождь. Мы шагаем в ногу по мокрому асфальту. Дорога занимает больше времени, чем когда мы шли к Ориону домой с его друзьями.

– Это другой путь?

Я вижу очертания его улыбки в свете уличных фонарей.

– Более длинный, да. Подумал, не помешает прогуляться подольше после двух кусков флана.

Я смеюсь.

– Точнее, трех. – Мы резко сворачиваем, чтобы не наступить в особенно глубокую лужу. – Мне жаль, что так получилось с Шарлоттой.

– Угу. Она мне нравилась, но все уже в прошлом. Я не играю в эти игры.

Слова эхом отдаются в моей голове, говоря, что мне тоже пора сдаться и завершить игру, в которой мне все равно не выиграть. Здесь, рядом с темным одеялом лесного полога и мощью старинных кирпичных стен, я перестаю играть с Англией. «Ладно, – говорю я этому маленькому средневековому городку. – Ты не так уж и плох. Доволен?»

Мы заворачиваем за угол, и я наконец понимаю, где мы. Пройдя мимо церкви, затем отгороженного дворика со спящим фонтаном, мы пришли к гостинице. На втором этаже горит свет.

Орион останавливает меня перед входом.

– Благодаря тебе и остальным, но в основном тебе, этот вечер был неплохим, так что спасибо. – Он так близко. Настолько близко, что случайный прохожий мог бы принять нас за пару влюбленных, находящихся в секунде от поцелуя. Но нет. Я Лайла Рейес из Майами, а он Орион Максвелл из Винчестера.

– Можно тебя кое о чем спросить? – Я чувствую его дыхание с привкусом кисло-сладкого сидра.

Я вздрагиваю, меня пробивает мелкая дрожь. Наверное, от холода.

– Можно, – игриво говорю я, дразня его за такую формальность.

Он фыркает.

– Я хочу кое-что предложить, но я не хочу, чтобы это прозвучало неловко, Лайла.

Обычно, когда люди так говорят, это означает, что неловкость бежит за ними, как щенок на поводке.

– Ты мог бы сказать, что не хочешь, чтобы это прозвучало по-британски.

Орион смеется глубоким ярким смехом. Затихнув, он говорит:

– Видишь ли, хоть сейчас холодно, скоро начнется лето, и станет теплее. И я надеялся, что мы с Шарлоттой будем вместе везде ходить. Кино и разные мероприятия, которые проходят каждый год. И группа Джулс, «Голдлайн», устраивает крутые концерты.

Я напрягаюсь.

– Хочешь, чтобы я заменила тебе Шарлотту? – Я не собираюсь никого ни в чем заменять.

– Нет. Вовсе нет. Я понимаю, через что ты прошла. Ты недавно рассталась с этим парнем. Как его зовут?

– Андре. – Андре Кристиан Миллан.

Он вскидывает брови.

– Андре. Классное имечко. – Я уклоняюсь, но его слова задевают меня, поднимая настроение. – Я предлагаю скорее договоренность.

– Как и проституция. Так что ты это не в свою пользу говоришь.

Орион тяжело выдыхает. Он проводит ладонью по лицу сверху вниз.