Гидра

– У них не было золота. Только окаменелое дерьмо мамонтов, которое они охраняли и ради которого умерли в итоге. – Айта посмотрела на часы и сняла с шеи медальон. Растрескавшийся диск сверкнул, отражая свет. – Возьми на память.

Заяц принял дар с благоговением. Айта сняла с рук ремни и забросила их под лежанку.

– Это как шапка-невидимка? Из-за него вас не могут выследить шогготы?

– Из-за него.

– А юеры меня увидят? – Заяц заправил диск под свитер.

– Юеры – да. – Айта не стала говорить, что служит медальон лишь представителям ее рода – такой выковал древнюю вещицу шаман. И очень скоро железная тарелочка превратится в обыкновенную безделушку. Прервется род, некого будет оберегать. Айта верила, что Зайцу защита от ползучей нечисти уже не понадобится.

– Ну что, за дело?

По стланику, простирающемуся вокруг избы, и под ней скользили тени. Тайга излучала угрозу и процеживала сквозь деревянные зубы – стволы лиственниц – кашеобразную тьму. Айта почувствовала зарождающийся страх, но быстро взяла себя в руки. Пока Заяц по ее команде огибал избушку, ножом сковыривая со столбов амулеты, Айта достала из кармана костяную свистульку и повертела ее в шишковатых пальцах.

Этот предмет был старше даже шаманского медальона. Почти три века назад человек по имени Кулунах принес его из вымершего русского острога. Вместе с предметом он забрал оттуда младенца, девочку, прапрабабушку прапрабабушки матери Айты.

– Готово, – отчитался Заяц.

– Хорошо. – Отшельница улыбнулась мальчику и погладила его по щеке. – Ты станешь большим человеком и совершишь большие дела.

– И покажу вам кино!

– И кино… – Айта отвернулась к деревьям, набрала в грудь воздуха и зажала деснами кость. Кость шоггота, чтобы пригласить живых шогготов на ужин. Айта подула. Вместе с углекислым газом она выпустила из себя страх.

– Сломался? – спросил Заяц. Он ничего не услышал. Так ведь у него не было щупалец. Не для ушей Зайца вырезал свистульку пропитавшийся злом мастер.

– Они идут, – ответила Айта спокойно. Стоя у избы, отшельница и молодой речник полминуты всматривались в потемки.

– Все… – зачарованно промолвил Заяц.

– Пошли в дом, – сказала Айта.

Хвойные лапки кустарника маслянисто блестели и тоже пахли керосином. На пороге Айта обернулась. Первая тварь выползла из темноты на лесную поляну. Щупальца напоминали клубок разъяренных гадюк. Айта закрыла дверь.

– Полезай, – велела она, забирая у Зайца лампу.

– Может, сначала вы?

– А кто меня защитит, если они нападут спереди?

– Вы правы, бабушка.

Заяц прыгнул в люк. Айта вернула ему лампу и прикоснулась к мальчишеской руке. Заяц посмотрел на нее снизу, все понял и в ужасе округлил глаза.

– Нет!

Айта захлопнула крышку и хрястнула засовом. Заяц заколотил изнутри:

– Откройте! Пожалуйста! Не делайте этого!

Айта похлопала ладонью по крышке.

– Беги, малыш, – тихо сказала она. Распрямилась, выронила клюку. Потом бросила в угол лампу. Пролившееся масло смешалось с керосином. Утих стук. Резвый оранжевый божок поселился в красном углу, и он шелестел и увеличивался.

– Не плачь, Заяц. – Айта прекрасно знала, что он будет плакать, и удивлялась: слезы, пролитые по безносой карге? Верно, духи предков милостивы к ней больше меры.

Айта посмотрела в сенцы сквозь полумрак и бревна. Твари мчали к избушке со всех сторон, окружали, продирались через кустарник, опьяненные ненавистью и голодом, не замечали запаха ловушки.

Все. Да, они все там, вся стая.

Комната пылала. Ходики отсчитывали последние секунды. Занялись половицы, огонь перекинулся на обувь Айты и пропитанный керосином подол. Стоя в дыму, она подумала о поручике Жулевском. Встретится ли она с ним там? Что есть там? Будут ли ей там рады?

По крыше затопали мощные лапы. Твари карабкались на стены. Треснул циферблат ходиков. Айта приложила руки к горящему платью и омыла огнем лицо. Ладони чернели, но она не ощущала боли. Не ощущала вони лопающейся кожи, кипящего жира, дымящихся волос.

Двери распахнулись, тварь вторглась в избу, за ней вторая, третья. А пламя, наоборот, выскочило наружу и поскакало по поляне, резвясь.

Охваченная огнем старуха развела в стороны руки и пригласила чудищ в свои смертельные объятия. Айта выломилась из гибнущего тела, как птах из яйца, посмотрела на себя и ужаснулась своему уродству. Не задерживаясь, она воспарила сквозь потолок и зависла над крышей.

Тупые твари забивались в горящий дом. Отдельные особи, сообразив, что их обманули, пытались покинуть поляну, но вал сплошного огня, ревущий вал, пронесся по стланику. Кустарник взмахивал ветвями, приветствуя смерть. Хвоя вытапливалась, проливая горячую смолу, стебли корчились, и корчились твари в зарослях. Давным-давно мама сказала Айте, что нет ничего страшнее горящего стланика. Она не сказала, как горящий стланик красив.

Объятая пламенем, разваливающаяся изба стала жерлом вулкана, и лава покрыла все вокруг, испепеляя нечисть. Твари падали, но тянулись щупальцами к Айте, парящей вверху. И не могли ее достать. Она не принадлежала этому миру.

«Пора», – сказал кто-то.

«Давно пора», – откликнулась Айта.

Подул ветер, и она ушла вместе с ним.

Глава 33