Гидроцентраль

Трудности, которые приходилось преодолевать в пути, не заслонили красоты горных пейзажей. «Нынче — дивный, солнечный день, небо чистое, в прозрачной синеве розовато–молочные снеговые вершины», — записывает в дневнике М. Шагинян. Она видит и горные деревушки, как ласточкины гнезда, то там, то сям прилепившиеся высоко над пропастью, и ущелья, заросшие кизилом, орешником, инжиром, гранатовым деревом, и скалы, размытые горными реками, принявшие форму странных сказочных фигур, что «стоят, темно–серого и желтоватого цвета, почти по всей линии шоссе». Дорога идет вниз, и «столбы делаются крупнее и непрерывнее… Первое впечатление — дико, ни на что не похоже, выдумка»[23].

Наблюдает писательница и причудливый быт разных районов Закавказья. Видит, как люди еще обитают в пещерах, приспособив их под жилье, образуя целые деревни, селящиеся в скалах. А рядом в горах остатки старинной поразительно совершенной архитектуры — монастыри, крепости и просто селения — «чарующая, живописная, бесконечно древняя красота, будто ты въезжаешь глубоко в Библию»[24]. И, наконец, ни с чем не сравнимое курдское кладбище, где на могилах воздвигнуты древние скульптуры. «Прямо перед нами, на фоне синего неба, стояли каменные кони, коричневого, черного, зеленого и белого цвета, особенно ярко выделялся белый. Кони большие, примитивной работы, в седлах и уздечках»[25].

Старина переплеталась с современностью, возникал новый быт, новая хозяйственная жизнь. Все это познавала Мариэтта Шагинян в многочисленных встречах с людьми древнего края.

Спутниками и собеседниками писательницы в ее странствиях по Закавказью были карабахские и дорийские крестьяне, рудничные рабочие Зангезура, Чиатур, Ткварчели, низовые партийные работники, завжены, геологи и металлурги. Пестрая многоликая народная среда окружала М. Шагинян. Ей открывалось кипение дел, интересов ее современников.

Характерно, что Мариэтта Шагинян острым чутьем публициста сразу выделила в этом сложном противоречивом потоке впечатлений главную для себя проблему — каковы же результаты хозяйничанья в Закавказье капитализма. Он был еще жив — в середине 20‑х годов еще существовали концессии, частные заводы и рудники. Какую же пользу они приносили промышленности и способны ли были ее приносить? Повсюду в своих поездках по Закавказью Мариэтта Шагинян встречала реальные свидетельства привычного хищничества частных владельцев, никудышной организации ими как промышленных, так и горных работ. Капитализм мы неизменно представляем себе в его высокоразвитых формах, но ведь наряду с ними неизбежно существует и стихия мелкого и среднего предпринимательства, где еще более обнаженно подчинены принципу чистогана интересы дела, где очевиднее стремление получить прибыль попроще и побыстрее. Вот это и довелось увидеть писательнице. Огромные природные богатства Закавказья, его горных недр, были даже не тронуты, не изучены капитализмом. Заводы и рудники частновладельцев отличались и чудовищными условиями труда и нищенским оборудованием. Они были малорентабельны. Постоянные обвалы в штольнях, частые сбросы руды, образование тупиков, систематическая остановка работ — все это видит М. Шагинян. О Чиатурах она записывает в дневнике: «…В этих шахтах очень много участков, испорченных частновладельцами, и работа с ними, систематизация их, исправление, введение в общий план рудника — страшно трудны»[26].

Хищнические повадки больших и малых «предпринимателей» наложили свой отпечаток даже на промышленный пейзаж. Немые, но выразительные тому свидетельства нашла писательница в своих поездках в горнодобывающие районы. «Мы ехали по верхней дороге, вьющейся вдоль выходов марганцевой руды, — рассказывает она, — причем пласты горизонтальные, почти в уровень с линией снеговых гор…» И в них безошибочно заметны следы частника: «Слева от нас зияли на каждом шагу черные дыры, — это остатки варварских хищений руды, раскопки, произведенные крестьянами и, несомненно, производимые еще и теперь». Оказывается, на частновладельческих рудниках рабочим платили попудно, и, кроме того, доставку руды рабочий должен был взять на себя и даже инструменты, которыми он копает… «Ясно, что рабочий будет копать, где и как попало, лишь бы наскрести руды…»[27]

Подобную же картину тупого хищничества и одновременно поистине нищенского хозяйствования частновладельцев находит она и в Зангезуре, на медных рудниках. Здесь медь добывали по старинке вертикальной выработкой, когда же благодаря этому в рудниках скоплялась вода, выносили ее наверх… в козьих мехах. Если же приток воды оказывался большим, просто бросали жилу и переходили на новую[28].