Гигиена убийцы. Ртуть

– Стоп! Никогда не произносите при мне слово «символ», если только речь не идет о химических формулах, предупреждаю, это в ваших интересах.

– Я очень сожалею, что так туп и ограничен, но я в самом деле не понимаю.

– Ничего страшного, вы не одиноки.

– Не могли бы вы мне объяснить?

– Терпеть не могу терять время.

– Господин Тах, я туп и ограничен, допустим, но представьте себе, что, кроме меня, есть еще будущий читатель этой статьи, читатель умный и широко мыслящий, – разве он не достоин уразуметь? Ваш последний ответ разочарует его!

– Предположим, такой читатель существует, но, если он действительно умный и широко мыслящий, ему не потребуются объяснения.

– Я с вами не согласен. Даже самый умный человек нуждается в объяснениях, когда впервые сталкивается с новыми, незнакомыми идеями.

– Вы-то откуда знаете? Вы умным никогда не были!

– Ваша правда, но я как могу подключаю воображение.

– Бедный мальчик.

– Ну проявите же вашу пресловутую доброту, объясните мне!

– Сказать вам начистоту? По-настоящему умный и широко мыслящий человек никогда не стал бы выклянчивать объяснения. Только быдло стремится все объяснить, включая и то, чему объяснения нет. Так с какой стати я буду распинаться, если дураки моих объяснений не поймут, а тем, кто поумнее, они не понадобятся?

– Я уродлив, туп и ограничен, к этим эпитетам следует добавить слово «быдло», если я правильно понял?

– От вас ничего не скроешь.

– Позвольте вам заметить, господин Тах, что это не лучший способ расположить к себе.

– Расположить к себе? Я? Этого только не хватало! И вообще, кто вы такой, чтобы читать мне мораль за неполных два месяца до моей славной кончины? Кем вы себя возомнили? «Позвольте вам заметить», сказали вы, – я не позволяю! Все, уходите, вы мне надоели.

– ?..

– Вы что, оглохли?

Сконфуженный журналист ретировался и вскоре уже сидел с коллегами в кафе напротив. Он сам не знал, легко отделался или нет.

Собратья по перу слушали пленку молча, но было ясно, что не Таху адресуются их снисходительные улыбки.

– Ну, доложу я вам, это экземпляр, – рассказывал последний пострадавший. – Поди его пойми! Никогда не знаешь, как он отреагирует. Иной раз такое впечатление, что с ним можно не церемониться, он вполне благодушен и, кажется, ему даже нравятся вопросы с подковыркой. А потом вдруг ни с того ни с сего лезет в бутылку из-за пустяка и выставляет тебя за дверь, если на свою голову сделаешь ему самое безобидное замечание, причем по делу.

– Гении не терпят замечаний, – возразил один из коллег так заносчиво, словно сам был Тахом.

– И что же? Он мне плевал в лицо, а я должен был утереться?

– В идеале ты не должен был нарываться.

– Легко сказать! Да он изначально готов оплевать весь мир!

– Бедный Тах! Бедный титан в изгнании!

– Бедный Тах? Ну знаете! Бедные мы – это да!

– Неужели ты не понимаешь, до чего мы все его раздражаем?

– Как же, сам убедился. Но работа есть работа, кто-то должен ее делать, правда?

– Зачем? – поддел ехидный собрат, полагая, что это умно сказано.

– А зачем ты вообще стал журналистом, балда?

– Потому что Претекстатом Тахом мне не быть.

– А тебе бы хотелось быть жирным евнухом-графоманом?

Да, ему бы хотелось, и не ему одному. Так уж устроен род людской, что даже самые здравомыслящие его представители готовы бросить все – свою молодость, здоровье, любовь, друзей, личное счастье и еще многое другое – на алтарь иллюзии под названием вечность.

– Ну что, война началась?

– Э-э-э… да, сегодня первые ракеты уже…

– Это хорошо.

– В самом деле?

– Терпеть не могу, когда молодежь бездельничает. Итак, сегодня, семнадцатого января, мальчуганы смогут наконец заняться интересным делом.

– Если можно так выразиться.

– А что, вам бы это не было интересно?

– Честно говоря, нет.

– По-вашему, интереснее преследовать с диктофоном наперевес жирных и немощных стариков?

– Преследовать? Но мы вас вовсе не преследуем, вы сами дали нам согласие на интервью.

– И не думал! Это все проделки Гравелена, черт бы его взял!

– Полноте, господин Тах, вы были вольны сказать вашему секретарю «нет» – этот человек искренне предан вам и уважает ваши желания.

– Не порите чепухи. Он измывается надо мной и никогда не спрашивает моего согласия. Вот сиделка, например, – тоже его затея!

– Ну-ну, господин Тах, успокойтесь. Вернемся к нашей беседе. Как вы объясните оглушительный успех ваших…

– Хотите стаканчик «Александра»?

– Нет, спасибо. Так вот, оглушительный успех ваших…

– Подождите, я смешаю себе.

Алхимическая пауза.

– Из-за этой новорожденной войны мне безумно хочется «Александра». Этот напиток надо вкушать с благоговением.

– Понятно. Господин Тах, как вы объясните оглушительный успех ваших книг во всем мире?

– Никак.

– Но все-таки, вы же наверняка об этом задумывались, у вас должен быть какой-то ответ.

– Нет.

– Нет? Вы разошлись миллионными тиражами от Парижа до самого Китая, и это не навело вас на размышления?

– Оружейные заводы продают по всему миру тысячи ракет ежедневно, и это никого не наводит на размышления.

– Это разные вещи.