Гиль<br />(Из истории низового сопротивления в России )

Разногласия и споры между некрасовцами и павловцами порождались главным образом приверженностью первых исключительно интересам донской земли, нежеланием покидать насиженные места в тяжелое время и идти по пути Разина по Волге. Наступление правительственных войск на Царицын заставило павловцев преодолеть разногласия с некрасовцами и после падения Царицына пойти на соединение с ними.

Не успел Некрасов покинуть Царицын, как к этой крепости, помимо полка Бернера, 20 июля подошел из Астрахани полк Левистона численностью в 1000 человек. Сломив сопротивление восставших, правительственные войска овладели Царицыном. Большая часть голытьбы смогла уйти из города на лодках. В донесении Петру I от 3 августа Апраксин писал: «…город Царицын взяли и тех злодеев воровских казаков побили многое число и живых побрали, и завотчиков пущих велел привесть к себе в Астрахань. А других всех казаков и других, кои с ними были, и камышенские, которые в помощь к ним под Царицын приходили, велел на Царицыне и по Донской дороге вешать, достойную месть… восприимут…» «Милостивы» каратели были лишь к престарелым женщинам и детям, так как «те и сами исчезнут».

Вскоре в Голубинской станице произошло объединение находившегося там отряда Некрасова (400 человек) с пришедшим из Паншина отрядом Павлова, численность которого по-прежнему составляла 3000 человек.

Некрасов посылает от своего имени письма по донским, донецким, хоперским, айдарским, медведицким, бузулукским городкам с призывом к восстанию. Он призывал объединить все силы, чтобы «стоять им за реку». С этим собранным войском Некрасов готовился «дать бой» и «противитца» Долгорукому. Безусловно, что Некрасов на этом этапе был главной фигурой в руководстве восстанием. За ним следовали другие, оставшиеся в живых соратники Булавина. Как только известие о намерениях Некрасова было получено Голым и Павловым, оба атамана поспешили к нему на соединение. Призывы Некрасова в их представлении соответствовали лозунгу — не выпускать Долгорукого из Черкасска и истребить его там объединенными усилиями.

Некрасов назначил в своих письмах местом сбора, помимо Паншина, расположенный южнее Есаулов городок. Подобную непоследовательность можно объяснить тем, что с Волги двигались отряды карателей, а также тем, что Есаулов городок был хорошо укреплен и с трех сторон окружен водой. Но так или иначе, дробление сил восставших сыграло вскоре для них роковую роль.

Наступление на отряды повстанцев велось с трех сторон. С Волги к Панщину спешил Хованский с калмыками, хан которых, Аюка, был подкуплен царскими подарками. Из Черкасска двигалась многочисленная карательная армия.

Главные силы карателей двинулись на разгром некрасовцев из Черкасска. Судя по документам тех лет, в походе против Некрасова участвовало немногим более 10000 человек, из них половина — регулярные драгунские и солдатские полки. В походе участвовало также свыше 4000 конных казаков Шидловского и свыше 1000 казаков, набранных Зерщиковым, которые двигались к Есаулову городку на лодках.

Отрядам Долгорукого удалось расчленить силы восставших. Царские войска сумели преградить путь отрядам Голого и Белгородца, спешивших на соединение с силами Некрасова. Кроме того, узнав, что в Есауловом городке засели повстанцы, по существу отрезанные от остальных сил, Долгорукий 20 августа, оставив обоз и пехоту под станицей Кошкиной, с одной конницей «с великим поспешением» пошел к Есауловскому городку. Число оборонявшихся составляло лишь 3000, т. е. в два с лишним раза меньше, чем осаждающих. Видя безнадежность своего положения, отчаявшись получить помощь от Некрасова, восставшие 23 августа принесли Долгорукому повинную. При сдаче городка каратели обещали казнить лишь «самых пущих воров и завотчиков». Долгорукий вероломно нарушил свое обещание, взяв «в прибавок к тем завотчикам» каждого десятого из сдавшихся. Всего было схвачено более 200 человек. С ними была произведена кровавая расправа.

Некрасов со своим двухтысячным отрядом в то время находился на подступах к Есауловскому городку. Видя, что к городку не прорваться, и понимая, что за конницей карате-лей следует пехота (некоторые полки и обоз действительно прибыли под городок 24 августа), атаман восставших вынужден был осуществить намерение, которое им и ранее не скрывалось, — уйти на Кубань. Никто из главных руководителей восстания не был схвачен. Некрасов, Павлов, Беспалый, Лоскут «со всеми завотчики» спаслись от расправы Долгорукого, уйдя на Кубань. Н. Голый и Т. Белогородец продолжали собирать повстанческие силы на Донце.