Гиль-гуль

— Все нормально, просто умерла одинокая женщина, мамина подруга… в общем, надо было все организовать. А почему вы не танцуете? Давайте я вас приглашу.

— Да я… честно говоря, не умею.

— Совсем? Даже вальс? Пойдемте, пойдемте…

— Нет, нет! Я как медведь, и вообще… пару раз попробовал, так меня чуть удар не хватил, вроде все просто, а как выйду, ноги сразу ватные становятся, ритма не чувствую, просто кошмар… нет, мне больше нравится наблюдать.

— Ладно, теперь я вижу, что вы не танцор, тогда буду вас охранять, а то наши девушки очень настойчивы, уже заметили, наверное?

— Вы меня просто спасли! Я поэтому и за ручку схватился… как за соломинку. Что поделать, так нас воспитывали: мол, танцы — буржуазный пережиток, вихляются только бездельники… Какая красивая музыка у этих вальсов, такая воздушная… необычная. Чудесные вальсы, мне кажется, у нас таких нет.

— Это Штраус.

— Да что вы?! Надо же. Вот видите, какой я неотесанный чурбан… прямо стыдно.

— Не наговаривайте на себя. Если вы не любили танцы, откуда вам было знать танцевальную музыку? В Китае танцы вообще были запрещены до прошлого года… Вам принести какой-нибудь напиток?

— Ой, что вы, я сам! Вам какой принести? Там есть лимонный, яблочный и ситро.

— Давайте лимонный. Хотя мне все равно, главное, чтоб холодный…

— А! Есть мороженное! Взять вам?

— Нет, спасибо.

Нет, спасибо, нет, спасибо… ойеееей… безмозглый идиот. Так опозориться с этим Шубертом… Шуманом… тьфу ты! Штраус! Это же классика, вот где пробел у меня колоссальный, литература еще куда ни шло… вернусь домой, все пластинки куплю… В музеи тоже походить надо, а то совсем себя запустил, культурный человек называется… да что же такое, с ума они все посходили?!

— Нет, милые девушки, я не танцую… нет, нет… Да что ж вы меня тащите, молодежи вам мало? По-русски не понимаем, да? Нет, говорю! Бу![4] Бу, бу!

Надо же, как вцепились… Автобус в девять должен прийти, а сейчас? Ага, половина… И как с ней дальше? На «вы», на «вы», какая там Вей-дин… какие там шуточки… а этот запах, духи какие-то, что ли, похоже на апельсин, нет, не только, что-то там еще… похоже, на меня это действует… несу какую-то чушь, а в голове какое-то скотство… сколько ей лет, интересно? Не больше двадцати пяти… Так, пропустите к буфету, товарищи! Будьте добры! Два лимонных передайте, пожалуйста! Ни черта не понимают, надо просто взять самому и все… Двадцать пять, как Вей-дин, а может, и меньше… скорее всего не замужем, я думаю, муж бы ее не отпустил… Еще этот белый костюм, похоже, не дешевый, а может это траур у них такой, я что-то слышал… Совершенно белое лицо… ну, она устала сегодня, понятно… или этот неоновый свет? Нет, у других не такие… боже, какая же я скотина, коммунист еще называется, ладно бы она еще со мной как-то там… Вей-дин вообще меня щекотала, и ничего, даже в мыслях такого не было… про войну еще вчера разглагольствовал… тут вам не война, тут кормят на убой и женщин в номер предлагают… так, все, надо взять себя в руки, а то потом я даже мыслей этих себе не прощу. И вообще, пусть Валя приезжает, я ведь тоже не железный, пусть бабушка с Иришкой посидит, она ж ее грудью не кормит… а главное, нужен ей такой старый осел, можно подумать… она же… самая красивая женщина, которую я вообще… все. Жалко, что не будет Вей-дин, с ней гораздо проще…

* * *

Воскресенье, 23 июня 1957 года, 9 ч. утра