Гиль

Для объявления указа среди приписных крестьян правительство направило лейб-гвардии капитан-поручика Ржевского, который в сопровождении капрала, писаря и нескольких солдат в апреле объехал территорию горного округа. По возвращении из Заонежья Ржевский заявил в следственной комиссии, что только силой оружия можно усмирить крестьян.

В середине июня на Петровский завод из Петербурга прибыл отряд под командованием князя Урусова. В состав отряда входили мушкетерская и гренадерская роты и артиллерийская команда с двумя пушками. В отряд была включена и рота Ламздорфа.

Среди крестьян чувствовалось нарастание апатии и усталости. Отход от движения богатых, прибытие на Петровский завод двух рот солдат с пушками, подрывная работа предателей и материальные затруднения, — все это угнетающе действовало на крестьян Заонежья. В этот переломный момент крепостническое правительство и нанесло решающий удар в сердце восстания.

Карательный отряд Урусова вступил в Кижи в ночь на 30 июня. Рано утром к Урусову явился староста Кижской трети Семен Костин в сопровождении «множества крестьян». Он заявил Урусову, что крестьяне «ея величеству повинуются, но подписками обязаться ни единый не намерен и не будет». Выслушав угрозы со стороны Урусова, крестьяне попросили отсрочки до следующего дня «к собранию и советованию всей трети вообще». Отсрочка была дана, но Урусов не терял времени. Руководители Кижской трети Костин и Чиворов были арестованы.

Кижане послали своих ходоков в соседние погосты и волости. Однако такого подъема, как в прошлые месяцы, среди крестьян уже не было. К утру 1 июля в Кижи собралось всего около 2000 крестьян Кижской и Великогубской третей и Типиницкой волости. Вновь назначенный староста по приказу Урусова ввел крестьян в церковную ограду, которую с трех сторон окружили солдаты, а с четвертой стороны простиралось Онежское озеро.

В двух воротах церковной ограды были установлены пушки и на виду крестьян заряжены. Однако я заметил, писал Урусов в рапорте, что крестьяне «ни малейшего страха не имели». В ответ на требование Урусова дать подписку о послушании суем отвечал: нет, не дадим и в работы не пойдем. Тогда Урусов приказал стрелять. Раздался пушечный выстрел. «Сей выстрел, писал в рапорте Урусов, лишил пяти человек жизни». Читаем далее в рапорте Урусова:

«Робость от сего выстрела видна была сквозь дерзость и упрямство, еще и тут показывающееся в сих людях, и я снова увещеванием начал их к повиновению уговаривать, но почти в три часа времени только около двадцати человек к подписке и повиновению пригласить в состоянии был, а единогласно от всех собранных слышал, что оне не подпишутся и один за другого умереть готовы.

Но как я выше имел честь вашему превосходительству донесть, сделал я примечание о их робости, почему и не намерен уже будучи еще стрелять для пристращения закричал, чтоб пушку ввезли в ограду и поворотили в толпу, где людей более было и где мне казалось, что несогласие в их намерении господствовало. Сие движение в ту ж минуту произвело единогласное прошение: «постой, дай нам подумать». На что я, как будто согласясь, пушку остановил и колеблющихся и устрашенных довел увещеванием и строгим требованием, чтоб вскорости мне намерение свое объявили до того, что сперва многие, а потом и все стали просить к подписке бумаги и чернил».

В народном предании, записанном в Кижах в 90-х годах XIX века, об этом трагическом событии рассказывается так. Когда генерал у Кижской церкви стрелял в народ из пушки, и там «кровь пролилась», то из толпы вышел седой старик Климов. «Я, сказал он, желаю богу и государыне служить. А генерал-то схватил его за бороду: ты, говорит, пушки послушался, а не указу».

Крестьянское восстание было подавлено, но следственную комиссию беспокоило то обстоятельство, что Климент Соболев оставался на свободе, скрываясь в селениях Заонежья. Около 15 июля 1771 года в следственную комиссию поступило донесение от старосты Фоймогубской волости о том, что К. Соболев возвратился из Петербурга и находится в деревне Романовской, в своем доме. В Толвуйский погост сразу же отправился поручик Франк со взводом солдат. 21 июля он арестовал К. Соболева. При аресте у К. Соболева были отобраны: ружье, пистолет, пороховая натруска и нож. «Всенародного возмутителя» доставили на Петровский завод, где было приказано заковать его в кандалы.

Рассмотрев заключение следственной комиссии, Сенат вынес приговор. К Соболев, С. Костин и А. Сальников осуждались к наказанию кнутом (по 100 ударов каждому), вырезанию ноздрей, к наложению на лице раскаленным железом клейма из трех букв: «воз» (первые буквы слова «возмутитель») и ссылке в вечные каторжные работы на Нерчинские рудники.