«Гильотина Украины»: нарком Всеволод Балицкий и его судьба

Понятно, в приказе осуждалась такого рода практика и подчеркивалось, что погоня за раскрытием организаций, «раздувание дел или создание организации, хотя бы и с целью раскрытия подозреваемого заговора – преступны, ибо подобного рода деятельность ведет к определенному вырождению наших революционных органов Чрезвычайной борьбы в старые, жандармские, сыскные отделения» [223].

Но, как показывают факты и документы, политическая реальность оказалась сильнее любых приказов: «дела» и «контрреволюционные» организации росли как грибы и фабриковались с размахом. Особенно когда, учитывая определенную политическую конъюнктуру, нужно было «заклеймить» представителей той или другой политической категории, «националистической интеллигенции», «вредителей» и даже представителей определенной национальности. Именно это подтверждают документы, раскрывающие механизм работы чекистских органов.

Необходимо серьезно исследовать те моральные критерии, по которым действовали чекистские органы. Здесь можно указать на одну характерную черту: из года в год инструкции по отбору кадров все меньше напоминали о преданности делу пролетариата. Руководителей ЧК, а впоследствии ГПУ-НКВД, волновало в первую очередь другое – умение работников быть дисциплинированными, выполнять все поручения, хранить секретность по любому делу. Одна из инструкций начала 1920-х гг. требует: «Быть аккуратным, чистоплотным, чтобы ваша внешность привлекала к вам клиентов и предоставляла возможность вынудить из них все необходимое…

Следует всегда помнить приемы иезуитов, которые не шумели на всю площадь о своей работе и не выставляли ее напоказ, а были скрытными людьми, которые обо всем знали и умели лишь действовать»[224].

Вместе с тем сами чекистские документы, например приказы, оставили очень много свидетельств о том, что своеволие, казнокрадство, проявления аморализма были постоянными спутниками всей истории существования органов ЧК-ГПУ-НКВД. Об этом не вспоминала советская официальная историография, заинтересованная в романтизации органов безопасности. Только начиная со времени горбачевской «перестройки» начали публиковаться документы 1920-1930-х гг., которые отражают реальное положение вещей, в частности показывают, кому именно было поручено вести войну против интеллигенции.

Вот, например, небольшой отрывок из письма группы коммунистов-чекистов в ЦК РКП (б) от 18 марта 1921 г.: «Как это ни грустно, но мы должны сознаться, что коммунист, попадая в карательные органы, перестает быть человеком, а превращается в автомат, который приводится в действие механически. Даже механически мыслит, потому что у него отобрали право не только свободно говорить, но и свободно индивидуально мыслить… Теперь, если мы посмотрим на коммунистов, которые находятся в пролетарских карательных органах, то мы увидим, что они стоят вне политической жизни Республики, поскольку благодаря длительному пребыванию в карательных органах, благодаря однообразной, черствой, механической работе, которая заключается только в разыскивании преступников и в уничтожении, они постепенно против собственной воли становятся индивидами, которые живут отдельной жизнью. В них развиваются плохие наклонности, как высокомерие, честолюбие, жестокость, черствый эгоизм и тому подобное, и они постепенно, для себя незаметно, откалываются от нашей партийной семьи, создавая свою особенную касту, которая ужасно напоминает касту прежних жандармов… Будучи бронированным кулаком партии, этот самый кулак бьет по голове партии»[225].

Многое абсолютно точно определили авторы этого письма. Тенденции, проявившиеся еще в начале 1920-х гг., не только не исчезли, а наоборот, укрепились в последующие годы. Поэтому важно развенчать мифы о чекистах, рассказать правду о тех реальных методах, какие они применяли в 1920-е гг. против мирного населения. Например, о системе заложников, внедренной по инициативе В. И. Ленина, в августе 1918 г. предложившего брать или назначать заложников в каждом хлебном уезде для получения «излишков» хлеба.

В Украине были разработаны специальные инструкции Постоянного военного совещания, в соответствии с которыми в заложники брали тех, кто пользуется популярностью и авторитетом всего села, чтобы все село чувствовало себя ответственным за них. Прежде всего, эта система использовалась для того, чтобы заставить крестьян выполнить планы сдачи хлеба государству. Так же использовалась круговая порука, практиковавшаяся в «неблагонадежных районах». Здесь карали еще и за недоносительство. Еще один метод – введение института ответчиков. В соответствии с секретной инструкцией ответчики назначались в больших населенных пунктах из расчета один от каждых 30 домов, в селах и хуторах – от 10 домов.