«Гильотина Украины»: нарком Всеволод Балицкий и его судьба

Большевистское правительство поручило главе ГПУ «проверить серьезность и искренность намерений» петлюровского атамана[249]. О том, как осуществлялась эта «проверка», Всеволод Балицкий позже вспоминал так: «Хотя обращение Тютюнника и не было для ГПУ неожиданным, потому что мы знали, что украинская эмиграция полностью разложилась, однако к предложению Тютюнника мы отнеслись сначала с недоверием. Получив от правительства поручение проверить искренность заявления Тютюнника, а также получить гарантию его откровенности, я должен был начать с ним длительные переговоры. Для того, чтобы убедиться в откровенности замыслов Тютюнника, я поставил перед ним вопрос о гарантии, и, в первую очередь, о выдаче его архива. Мои условия были Тютюнником приняты и выполнены. Архив был предоставлен в мое распоряжение – это был богатейший материал о моральном состоянии руководителей украинской эмиграции и об их плотных связях с иностранными государствами, на иждивении которых они фактически находятся…

Получение архива семьи Тютюнника и целого ряда его сторонников дали мне возможность определить меру откровенности по отношению к Советской власти, передать его заявление о легализации в ВУЦИК с соответствующим положительным выводом. Тютюнник и его сторонники… являются наиболее активными элементами среди украинской эмиграции. Они на себе испытали силу панских пинков… Здесь, на Украине, они убедились, что лишь Советская власть и Коммунистическая партия способны дать развиться нации вообще. И, конечно, наиболее честные элементы украинской эмиграции после этого сделают вывод, с кем им по пути в данный исторический момент»[250].

Большую роль в «идеологическом разоружении» атамана сыграл начальник Контрразведывательного отдела ГПУ УССР В. Т. Иванов, который, по словам Балицкого, «закончил дело атамана Тютюнника (вызвана из-за границы семья Тютюнника, ряд его помощников, а также архив организации), и провел работу по разложению петлюровщины в стране и за рубежом»[251].

Юрий Тютюнник был амнистирован, после освобождения преподавал в Харьковской школе красных старшин, работал секретарем-инспектором ревизионной комиссии Всеукраинского государственного общества торговли. Был соавтором сценария фильма «Звенигора», а в откровенно пропагандистском фильме «ПКП» сыграл самого себя. К слову, «ПКП» расшифровуется так: «Пилсудский купил Петлюру».

Однако о прошлом Тютюнника никто не забыл. 12 февраля 1929 г. он был опять арестован и в марте того же года этапирован в распоряжение Контрразведывательного отдела ОГПУ СССР. 3 декабря 1929 г. Коллегией ОГПУ СССР Тютюнник был приговорен к расстрелу с отсрочкой до особого распоряжения. По нашему мнению, такое решение было связано с попытками чекистов использовать генерал-хорунжего в каком-то громком политическом процессе, но из этого замысла ничего не вышло. 20 октября 1930 г. атаман был расстрелян[252].

Осенью 1923 г. партийная дискуссия продолжилась, активное участие в ней принимали и чекисты. В своем выступлении на расширенном заседании Военного совета при наркоме обороны 2 июня 1937 г. И. В. Сталин так вспоминал те времена: «Дзержинский голосовал за Троцкого, не только голосовал, а открыто Троцкого поддерживал при Ленине против Ленина. Вы это знаете? Он не был человеком, который мог бы оставаться пассивным в чем-либо. Это был очень активный троцкист и весь ГПУ он хотел поднять на защиту Троцкого. Это ему не удалось»[253].

Сторонники Троцкого нашлись и в рядах чекистов Украины. Так, почти вся партийная организация Киевского губотдела ГПУ после выступления Н. В. Голубенко проголосовала за троцкистскую платформу. Среди троцкистов были такие ответственные работники, как помощник начальника губотдела ГПУ В. М. Горожанин, заместитель начальника СОЧ Я. З. Каминский, секретарь парторганизации П. М. Рахлис, старший уполномоченный СО Воронов, уполномоченный КРО М. С. Алехин, уполномоченный ЭКО А. И. Рыклин, уполномоченный ОО А. Я. Аузен, уполномоченный разведки Янов[254]. Киевские чекисты, правда, после соответствующей обработки достаточно быстро поняли свою ошибку и по предложению Горожанина написали покаянное письмо в местную газету «Пролетарская правда»[255]. А вот П. М. Рахлис каяться не пожелал и вскоре был отправлен в Подольский губернский отдел ГПУ на должность простого уполномоченного.