«Гильотина Украины»: нарком Всеволод Балицкий и его судьба

Если перевести все это на нормальный язык, то директива требовала просто убрать из села всех, кто хотя бы чуть-чуть был недоволен политикой коммунистов. Документ четко регламентировал провести операцию в 24 округах, из которых планировалось «изъять» 1 200 человек. Руководство операцией возлагалось на «тройки» в составе начальника окружной милиции, окружного прокурора, и, понятно, начальника окротдела ГПУ. Интересно, что Балицкий и Михайлик особо подчеркнули, что именно надлежало сделать тройкам: «Тройкам, ответственным за операцию, следует учесть, что операция преимущественно рассчитана на заключение в концлагеря и админссылку за пределы УССР. Задание по подготовке и проведению операции считать ударным»[385].

13 ноября 1928 г. Наркомюст и ГПУ УССР направляют на места всем начальникам окружных отделов и пограничных отрядов ГПУ, всем окружным прокурорам директиву № 126040 с требованием борьбы с сельским «терроризмом». Но выполнение этого требования не удовлетворяет харьковское руководство, и 18 декабря появляется дополнение к упомянутой директиве, в котором содержится требование «все следственные дела по террористическим актам проводить форсированным темпом, отправлять их на заслушивание в Чрезвычайную Сессию и заслушивать их немедленно после передачи, обеспечив вынесение соответствующих приговоров»[386].

1 декабря 1928 г. Всеволод Балицкий поставил свою подпись на совместном документе, подготовленном (кстати, на украинском языке) ГПУ УССР вместе с наркоматами внутренних дел, юстиции и земельных дел. Он назывался «О мерах, исключающих возможность возвращения бывших помещиков в их бывшие владения». Бывшим землевладельцам, выселенным еще в 1925 г. на основании специального решения ЦИК и Совнаркома СССР и постановления ВУЦИК и Совнаркома УССР, категорически запрещалось возвращаться не только в свои бывшие владения, но и в приграничные округа, в местности на расстояние ближе 50 км от их бывших владений.

Уже в 1928 г. стало понятно, что из-за повышенной активности ГПУ и милиции возникли проблемы у самих органов. В декабре появилось несколько внутренних документов, направленных органам ГПУ, чрезвычайным сессиям и окружным прокуратурам, где, в частности, содержалось требование обратить особое внимание на перегруженность ДОПРов, т. е. домов принудительных работ, где содержались заключенные, чьи дела должны направляться на рассмотрение Особого совещания при коллегии ГПУ УССР на предмет админссылки или на рассмотрение Особого совещания при Коллегии ОГПУ СССР. Харьковское начальство потребовало от подчиненных в трехдневный срок обсудить вопрос о целесообразности содержания под стражей лиц первой категории. То есть, хотя об этом вслух и не было сказано, дали о себе знать факты тотальных арестов, с количеством которых уже было тяжело справиться.

Вместе с тем дальнейшие события доказали, что чекисты и милиция не собирались снижать свою активность.

Глава 3 «Великий перелом» и переезд в Москву (1929–1931)

Мы уже цитировали дневник академика ВУАН Сергея Александровича Ефремова. Воспользуемся еще раз этими воспоминаниями и начнем рассказ о периоде «великого перелома» в Советском Союзе. О ситуации, сложившейся в украинском селе, Ефремов 13 июня 1929 г. написал так: «Наслушался всего. Крестьяне волками воют, и, кажется, даже «бедняки». Увидели, что у имущих забрали все, а им от того ничего не прибавилось. Множество пересказывают фактов: тот после грабежа повесился, в том селе хозяин поджег и то, что осталось: пусть никому не достается, там отрекаются и от земли: зачем за ней ухаживать, если все равно заберут. Такого отчаянного настроения никогда еще не было среди крестьян»[387].

А вот запись от 2 июля 1929 г.: «Из сел страшные известия: грабеж, террор. Никто не понимает, кому это и зачем нужно. Разоряют “кулака”, а вместе с тем уничтожают всякое вообще благосостояние. Какое-то садистское умопомрачение» [388].

Всеволод Балицкий и его ведомство принимали активное участие в проведении форсированно-принудительной коллективизации и «раскулачивании», действуя жестко, последовательно и непримиримо. 21 мая 1929 г. Балицкий вместе с М. В. Михайликом подписывает директиву начальникам окружных отделов ГПУ, окружным прокурорам и председателям окружных судов, требуя решительной борьбы с «кулацкими элементами, проводящими активную работу по срыву мероприятий в области хлебозаготовки». Далее следовал конкретный перечень того, что надлежало сделать:

«1) Сконцентрировать все материалы относительно этих лиц в окротделах ГПУ.

2) В качестве мер репрессии относительно злостных агитаторов и срывающих наши мероприятия по хлебозаготовкам предлагается дела направлять в Особое совещание по Админвзысканию, составленные дела направлять в суды.